Тимур Максютов - Зеркальные числа [сборник litres]

Журчит голос, течет.

– А в прошлый Сезон ты в нашем роду появился. Землю трясло, скалы рушились. Вашу пещеру завалило, щель осталась – в две ладони. Хрустели кости, лопались легкие, кричали люди. Маялись, умирая страшно, в темноте раздавленные, в крови своей и чужой. А я стоял у щели той – и не мог ничего поделать. Только волосы мои седели от ужаса сопереживания.

Но увидел вдруг – шар красный, и волосенки прилипшие. Это мать твоя дыру разглядела и сунула тебя в нее за секунду до того, как пещерный свод осел, последний луч света им отрезая. А я – принял тебя. Словно из материнского лона. Вновь рожденного.

Сказал это Учитель мой и замолчал.

А я зажал мокрое лицо ладонями и слышал вновь вопли умирающих, и чувствовал страх мамы, и запоминал ее последний крик:

– Кровинка моя! Сыночек! Живи!

Учитель обнял меня и прошептал:

– Понимаешь теперь, почему я тебя с младенчества лелею, как ни один отец со своим дитя не нянчится? Дважды рожденные – это я, все бродяги, Заика твой. Трижды Рожденный – это ты. Тебе человечий род спасать. Так говорили Прежние.

Не знаю, чего от меня Учитель ждал. Наверное, слов громких, обнадеживающих. Мол, не вопрос: щас, только высморкаюсь – и ну подвиги воротить.

А я зареванное лицо на него поднял и промямлил:

– Почему стрез меня не сожрал? Что с ним вообще такое было? Будто губить передумал да уснул.

Ляпнул – и ужаснулся. Во я дурак-то я! Сейчас Учитель разочарованно вздохнет, оттолкнет меня, дебила, навсегда.

Он и вправду отшатнулся. Взглянул на меня, будто увидел впервые. Прошептал:

– Как ты догадался про стреза?! Точно – избранный.

Кряхтя, опустился на распухшие колени – и поклонился мне в ноги.

Небо темнело, словно протухшая кровь.

Все племя собралось перед входом в пещеру: беззубые ворчливые старухи и юные матери, прижимающие к груди драгоценные сопливые свертки; полуслепые старики, чепушилы чумазые и матерые бродяги с неразлучными копьями. Мы, молодые дважды рожденные, ровным строем – Красавчик с брезгливой ухмылкой, Толстяк с мокрыми губами, Заика с костылем (надо же, не потерял мою поделку!), и еще три десятка моего поколения – все серьезные, животы с поперечными шрамами гордо выпятив.

И я – сбитый с панталыку словами Учителя. Растерянный.

А перед племенем кучкой – малолетки. Худющие, ободранные, озираются волчатами. Шарики над ними вьются, поживу предвкушают.

Мы ведь такие же когда-то были. Малолетка – это на всю жизнь жестокая школа: впроголодь, недосып постоянный, побои от старших. Не все прошли: кто в холодной речке утонул, когда острогой рыбу бить учился, а кто с дерева сверзился и шею свернул, яйца в гнезде свирлей добывая…

А итогом – Посвящение, второе рождение. Тут испытание, навсегда судьбу решающее. Выдержишь – и ты человек: хоть в бродяги, хоть в мастера, да хоть в Преемники. И жениться можно. А не сможешь – одна дорога: в чепушилы презренные, жадных пиявок в болоте на собственные ноги ловить и хворост таскать, у баб-кухарок на подхвате.

Только мы-то взрослее были, чем эта мелюзга. Странное что-то происходит, рановато им Посвящение принимать. Дети совсем. Волосенки еще не выросли ни на подбородках, ни там.

Так и есть. Красавчик шепотом пояснил:

– Старшие решили Посвящение досрочно провести, из-за того, что Межсезонье пришло. Бойцы нужны, времена страшные настали.

– Да какие из них б-бойцы, – ухмыльнулся Заика, – мальки недоделанные. Их еще учить и учить. Правда, Умник?

Промолчал я. Так и не пришел в себя до сих пор от слов Учителя.

Загрохотали барабаны. Это знак: женщинам и чепушилам на колени падать, нам и бродягам – уважительно головы склонить.

Первым из пещеры главный вышел. Шагает торжественно, колыхая брюхом, на котором шрам мужской давно уже жиром заплыл и волосом густым зарос. По такому особому случаю на голове его цилиндрический шлем с плоским верхом. Шлем этот древнейший, еще от Прежних, из невиданного светлого металла, с двумя дужками, и надпись яркой краской «фарш». Все видят: сам господин Фарш, вождь племени. Только, когда артефакт на голову надет, надпись вверх ногами получается. Специально, чтобы злых духов запутать.

А следом – Учитель мой, главный мудрец. Господин Гарнир. Тоже в шлеме, и буквы соответствующие.

Говорят, в запретном закоулке пещеры спрятана гигантская каска древнего героя по имени «Картофель». Голова у того героя в два обхвата, а ростом, значит, был он выше самого большого дерева. Только сам я ту каску не видел. Враки наверняка.