Вернер Линдеманн - Майк Олдфилд в кресле-качалке. Записки отца [litres]

У Брехта [22] Брехт (Brecht) Бертольт (1898–1956) – немецкий писатель, теоретик искусства, театральный и общественный деятель. в «Песне мира»: «Ученик осознает приверженность поэта к миру…»

У Вайнерта [23] Эрих Бернхард Густав Вайнерт (Erich Bernhard Gustav Weinert; 1890–1953) – немецкий поэт и переводчик, общественный деятель Германской Демократической Республики. Основатель Академии искусств ГДР. в «Немецкой матери»: «Ученики должны осознавать, что борьба против фашизма…» У Безелера в «Койцхенкуле»: «…должно быть понято учениками осознанно…» Снова и снова, ученики должны понимать, знать, изучать, постигать, осознавать. Там что-то остается для наслаждения?

За домом на холмах шумит вереница загонщиков и охотников. Несколько зайцев, переживших лето, должны быть убиты. Иногда раздается выстрел; заяц, прикинувшись мертвым, заваливается; когда снег разлетается – животное убегает. Я посылаю ему вслед улыбку, дружеский кивок головой.

В живой изгороди терновника – чудо. На колючих ветвях, словно вращаемые бесчисленными солнечными пальцами, рядами выстроены голубые шарики терна. Мороз посеребрил их перламутром. Черные дрозды и рябинники измельчают заледеневшие ягоды, сладкие и сейчас желанные даже для ценителей, находящихся среди нас, которые заполняют ими баллоны для брожения для созревания изысканного вина.

Старый К.: «У вас хороший мальчик, скорее парень; рукоятка для косы славная; он даже вернул мне деньги».

«Почему М. должна отказаться от получения профессионального образования?»

«Чтобы мы могли быть вместе».

«Разве выходных не достаточно?»

«Это бесконечное туда-сюда».

«Но хорошо бы иметь среднее образование; ведь не так-то просто отказаться от начатой учебы».

«Зачем быть воспитателем детского сада? Здесь она тоже найдет себе работу».

«Она-то хочет?»

«Должна хотеть».

Что может знать тот, кто не пробовал? Но здесь снова начинается опыт безответственности, о последствиях которого я не осмелюсь думать. «Она должна хотеть!» – это подчинение личности. Это действие против всякого разума. Сколько молодых людей напрасно подают заявления в вузы и техникумы, потому что количество мест для студентов ограничено. От ужаса хочется закричать. Я оставляю его. Криком огонь не потушишь.

ВОСПОМИНАНИЯ

Конец сорок пятого года. В нашем доме появляется лидер деревенского молодежного движения антифашистов. Жестикулируя, он говорит с нами. Весной в университете в Галле должно открыться «подготовительное отделение» с обучением; ускоренное обучение – полтора года, три семестра; молодые люди должны подготовиться к экзамену на аттестат зрелости, после чего начать учебу.

Молодежный лидер: «Мы хотим, чтобы дети рабочих и крестьян учились».

Мой вопрос: «Что такое университет?»

Отец: «Зачем учиться? Пусть мальчик добросовестно работает и зарабатывает свои деньги».

Мать: «Может быть, ему все же следует пойти учиться, может быть, он станет учителем, это ведь отличная профессия».

Дебаты затянулись почти до полуночи. Теперь я знаю, что такое университет. Отец молча размышляет, правильно ли было позволить себя уговорить. Мать на это мирно улыбается, потому что она своего добилась. Молодежный лидер засовывает в карман подписанный опросный лист. «Справился! Надо было набрать троих. Без этого я не мог показаться на глаза секретарю партии».

ВОСПОМИНАНИЯ

Первый зачет после четырех семестров химии и биологии. Мы – группа из трех экзаменующихся: дочь врача, дочь химика и я. Место действия: рабочий кабинет в квартире нашего ботаника, немного тучного, седовласого профессора. Я взволнован до кончиков волос. Первое испытание в моей жизни. Я тереблю свои пальцы. Дыхание учащается. Я слышу, как бьется мое сердце. Первым делом профессор обращается к дочерям академиков. Заигрывает с ними. Они могут выбирать вопросы, могут даже давать себе оценки. Ну и старик Гантер, думаю я и подмечаю: этот экзамен должен был уже закончиться. Девушки бесцеремонно позволили записать себе пятерки. Теперь моя очередь.

«Итак, вы…» Я называю свое имя. «Вы из этого… ну, как это еще называется… из этого, подготовительного отделения?» Я киваю. Старик язвительно усмехается, девушки хихикают. «Там, по прошествии полутора лет, вы сдали экзамен на аттестат зрелости?» Этот пренебрежительный тон доводит меня до ярости. Я замыкаюсь. Будто издалека донесся вопрос: «Чем вы занимались прежде?» «Солдат». «Профессия?» «Сельскохозяйственный работник». На мгновение профессор замолкает. Его пальцы барабанят по плоскости стола. Он улыбается дамам и говорит: «Хорошо, тогда давайте послушаем, что скажет нам сельский рабочий о строении двудольных растений». Еще до того, как я породил третью несвязную фразу, профессор махнул рукой: «Приходите на пересдачу через полгода!» А вот тут тебе придется подождать, думаю я и, не прощаясь, выхожу из комнаты.