Вернер Линдеманн - Майк Олдфилд в кресле-качалке. Записки отца [litres]

Почему они так агрессивны? Кто в их числе? Не скрывается ли в засаде агрессия? Предупреждающий знак «Внимание радарный контроль» тоже требует дисциплины скорости и, мне кажется, более соответствует народной полиции, чем штамп и не терпящие возражения инструкции.

Молодые сосны радуют; будущий лес. Здесь не может бесчинствовать топор.

Сколько трещин в покрытии новой автомагистрали. Из-за ремонтных работ – шоссе в одну полосу; бетонные секции вырубаются, заливаются новые.

Автостопщик. Длинные волосы. Джинсы. Длинная теплая куртка с капюшоном. Широкий шарф. Тип, очень похожий на Тимма. Молодой человек – сын пастора. Позади аттестат зрелости с результатом «очень хорошо». Работает санитаром; позже собирается изучать медицину.

Четкое представление о собственном будущем. Если бы у моего сына оно тоже было.

Я говорю со своим пассажиром о песне Соломона; сын пастора знает наизусть длинные отрывки. Кажется, у него вообще немалый аппетит к духовной пище; он восторженно говорит о «И дольше века длится день» Чингиза Айтматова.

Тимм тащит в дом мешок, полный стружки.

«Чтобы тебе было легче разжигать огонь».

Как он дотащил сюда этот тяжелый тюк?

Тимм вертится у меня в комнате и машет купюрой в пять марок.

«За рукоятку для косы».

Я в негодовании.

На это мой сын: «Пять марок – это еще даром. В BHG [20] Berliner Handelsgesellschaft – Западноберлинское торговое общество. она стоила бы еще больше».

И тут мне приходит в голову, сколько усилий мне стоило еще несколько недель назад объяснить ему, что такое чаевые. Мы заехали в мастерскую, чтобы забрать машину. Стоимость ремонта триста тридцать марок. Я дал мастеру триста пятьдесят.

Мои упертые ошибки – часть моего опыта. Тимм, радостный, заглядывает в дверь. «Старик снова обладает своими пятью марками. Доволен?»

Рождественский пакет. Я принимаюсь с трудом развязывать шнуровку. Мой сын протягивает мне нож.

«К чему такие хлопоты из-за куска веревки?»

Теперь я задаюсь вопросом: я формалист? Или мне стоит сохранять терпение из-за каждого пустяка?

Этим утром девятнадцать градусов ниже нуля. Среднегодовая температура этой местности зимой составляет полтора градуса ниже температуры замерзания. Зима выполнит свой план.

Дочь нашего друга В., стройная, русая девушка ожидает, когда Тимм вернется с работы. Остается на ночь.

Я спрашиваю Тимма: «С М. конец?»

Ответ: «Надо же познакомиться и с другими девушками».

Я возражаю одним, естественно, опять же поучительным, изречением моей матери: «Река, которая разделяется, становится ручьем».

Мы таскаем сухие дрова из помещения в хлев. Удобная возможность вновь направить разговор на дочь лесничего: «Одновременно две девушки – так должно быть?»

На что мой сын предоставляет два блестящих варианта ответа. Сначала анекдот, который он якобы от кого-то слышал: духовный отец порицал Генриха IV за его многочисленные любовные связи, тогда король приказал подавать на стол духовника одних куропаток, так что тот в конце концов стал жаловаться; на что Генрих ему возразил: «Я только хотел подчеркнуть очевидную необходимость разнообразия».

Второй ответ: «У тебя, говорят, иногда даже было три бок о бок».

На это я могу только молча вспомнить пословицу: «Ни один учитель не может научить тому, чего не испытал сам».

Вчера, когда Тимм сидел под лампой и рисовал маслом по фанере выдуманный пейзаж, он услышал органную музыку Баха. Я сегодня же поехал и купил пластинку с органными произведениями. С радостью ставлю ее на проигрыватель моего сына.

«Мне достаточно одной».

Как будто он имел намерение оскорбить меня, проигнорировать, унизить. Но при более подробном рассмотрении кое-чего из его поведения я должен признать – я назойливый.

Копаясь в старых папках, я нахожу стихи Тимма, написанные им в девять лет:

Щелкунчик.

Даются уроки рисования. Почему не уроки поэзии тоже?

Какая прелестная манера одиннадцатилетнего ребенка в четырех строках:

Результаты, которые следует учитывать при составлении учебного плана. Когда я листаю учебные программы для занятий по литературе, у меня складывается впечатление, что литература – это не что иное, как учебное пособие. У Бехера [21] Иоганнес Роберт Бехер (1891–1958) – немецкий писатель и государственный деятель ГДР. Активный участник антивоенного и антифашистского движения. в «Германия – моя печаль» говорится: «Ученики постигают глубоко испытываемую любовь поэта к родине».