Николай Лобко - Варенька

— Наконец-то, — закусив папиросу, сердито буркнула она.

Чудесное настроение Вареньки бесследно исчезло. Потупившись, она неслышно вошла в коридор.

— Ноги!.. Ноги! — брезгливо морщась, завопила Капитолина Николаевна. — Ну что за ребенок!..

Варенька старательно вытерла ботинки о половичок и направилась в комнату следом за своей наставницей.

— До чего дошла. — Тетя Лина, отгоняя рукой от своего лица табачный дым, уставилась тяжелым, презрительным взглядом на племянницу. — Без посторонней помощи уроков выучить не можешь!

У Вареньки перехватило дыхание.

— Нет, я сама…

— Мне хоть не ври, — оборвала ее Капитолина Николаевна. — Явилась-то ведь откуда? На буксире тянули!

— Мы вместе…

— А сама уже ничего не можешь? — иронически усмехнулась тетка. — Срам какой! Учительница посторонних людей просит: помогите, с целым классом справляюсь, а с этой никак!

Варенька с ужасом слушала свою воспитательницу. Она не думала, что горячо любимая учительница подведет ее под такую неприятность, что совместные занятия с Люсей Гавриловой можно так неверно истолковать.

— Нет! — крикнула она.

— Как это нет? — возмутилась тетка. — Разве это я выдумала, чтоб ты по чужим домам бегала? Из-за тебя что обо мне люди подумают? Скажут, не умеет воспитывать, к другим посылает. А что я могу, если у самих педагогов руки опускаются…

Нина Алексеевна вызвала Вареньку к доске.

— Прочитай «У лукоморья…»

Девочка тяжело поднялась из-за парты.

— Я не знаю. Не выучила.

Класс притих.

И в этой напряженной тишине послышался вначале негромкий шепот:

— Варенька… Варя…

А затем Люся, обращаясь уже к учительнице, громко выкрикнула:

— Она знает. Она очень хорошо знает!

— Молчи ты! — неожиданно огрызнулась на нее Варенька.

Но Люся вскочила со своего места и подбежала к ней.

— Ты ведь вчера читала… Нина Алексеевна, спросите маму, она слыхала…

— Люся Гаврилова, сядь на место, — приказала учительница.

— Ну как же это? — возвращаясь к своей парте, волновалась Люся. — Она все знает. Честное пионерское…

— Ты, Заречная, тоже садись, — внешне совершенно спокойно продолжала Нина Алексеевна. — Мы сейчас вспомним еще одно, уже знакомое нам стихотворение Пушкина. Кто скажет, как оно называется?

Опытная учительница повела урок так, будто ничего особенного в классе не произошло. Но в первую же перемену она позвонила на фабрику Анастасии Михайловне.

— Не понимаю, что могло случиться, — выслушав рассказ учительницы, удивилась Анастасия Михайловна. — Вчера они были очень дружны. Вместе учили стихотворение. Варенька его хорошо читала. Может, сегодня повздорили!..

— Не похоже.

— Странно, — в раздумье произнесла Анастасия Михайловна и торопливо добавила: — У меня тут небольшое совещание. Оно скоро кончится, и я тотчас приеду в школу.

— Об этом я и хотела вас просить…

Через час Анастасия Михайловна входила в учительскую.

Нина Алексеевна поспешила ей навстречу. Она успела уже поговорить со своими учениками.

— Варенька отказывается от какой бы то ни было помощи, — сообщила учительница. — Она твердит: к урокам буду готовиться одна.

— Почему одна?

— Не говорит.

— А Люся?

— Расстроена. Уверяет, что с Варенькой не ссорилась. Заречная с утра явилась в школу не в духе.

— Значит, что-то произошло дома, — заключила Анастасия Михайловна. — Возможно, тетка запретила ей ходить к нам?

— Я заранее договорилась с ней. И сегодня звонила. К сожалению, прийти она не может, там у них какая-то проверка кассы взаимопомощи. Но Амелина подтвердила, что она ничего не имеет против того, чтобы ее племянница готовилась к урокам вместе с Люсей.

— Чем же она объясняет поведение Вареньки?

— Ее трудным характером.

— Характером? — Анастасия Михайловна задумалась. — Нет, здесь что-то другое.

— Я тоже так думаю, — согласилась Нина Алексеевна. — В беседе Амелина всегда подчеркивает, что чужого ребенка очень трудно воспитывать.

— Если взялась, какая разница — свой или чужой? — пожала плечами Анастасия Михайловна. — За всех мы в ответе. Вы ведь знаете, Люся тоже… неродная мне.

Да, Нина Алексеевна это знала…

…Шел тяжелый 1942 год. Из осажденного врагами Ленинграда — через полыньи на катерах, а дальше по непрерывно обстреливаемой гитлеровцами Ладожской ледовой «трассе жизни» — один за другим следовали эшелоны автомашин с ребятами.

С одним из них покинула родной город и Люся.