Дарья Сойфер - Укротить ловеласа

– Пятнадцать процентов?! – подала голос скрипачка Алина. – Вы что, шутите?

– Мы же студенты! – поддакнула ей флейтистка. – Собираетесь наживаться на студентах? Играть-то вы не будете, сами сказали!

– Ага, если гонорар разделить на всех, да еще и пятнадцать процентов вычесть, нам, считай, ничего не останется… – поджала губы кларнетистка.

– Послушайте, но Игорь же так работает, и ничего! – вмешался Сева. – Значит, выгодно!

– Игорю-то, поди, сольные партии будут давать! – раздался бас из-за тубы.

– Его просто на нас раскрутят, а потом он пойдет шарашить с другими оркестрами!

– А вы видели хэштеги? Везде фамилия Заславцева, про нас ни слова!

– И смысл тогда? Мне к госам надо готовиться, а тут еще новые партии за какие-то пять копеек!

– Да, пускай вон Игорь один и играет в Архангельском!..

Отдельные выкрики слились в общий гул, и у Нади от шума закружилась голова. Она уже не понимала, кто и что пытается ей сказать, просто кожей чувствовала, что еще немного, и ее погонят из зала смычками и метлами.

– Тихо! – рявкнул дирижер. – У нас репетиция, обсудите все потом. Надежда, вы извините, у нас все-таки учебное заведение… Я не могу никого заставить, и хоть ваша идея мне импонирует, я думаю, вам лучше дождаться, когда мы закончим, а потом отдельно поговорить с ребятами и прийти к какому-то решению…

– У меня после репы история исполнительского искусства! – буркнула Алина. – Я только в три освобожусь.

– А я – в два! И что, ждать тебя еще час? – кто-то из духовиков так разбушевался, что рассыпал ноты. – Черт!..

– Надежда, подождите, пожалуйста, снаружи, – отчеканил дирижер, с трудом сдерживая гнев.

Надя беспомощно взглянула на Игоря, потом на оркестрантов, взбаламученных жадностью и, так и не дождавшись ни слова поддержки, покинула зал. Так, наверное, чувствуют себя недооцененные реформаторы, которых народ гонит на плаху. Надя знавала музыкантов, которые считали, будто главная цель концертного директора – обобрать беззащитного творческого человека, нажиться на чужом таланте, превратив гения в раба. Но услышать такое от консерваторской молодежи, от продвинутого поколения, от тех, кто видел, как высоко взлетел ее стараниями Платон Барабаш…

Да, глупо было рьяно браться за организацию концерта, не обговорив детали на берегу, но Надя по своей непростительной наивности подумала, что встретит куда больше понимания. Она готова была даже пойти на уступку и снизить ставку до неслыханных десяти процентов, однако теперь у нее пропало всякое желание стараться ради других.

Будь обстоятельства другими, она бы ни за что не стала бы иметь никаких дел с этими не в меру амбициозными недорослями, но искать другой оркестр за неделю до концерта… Самоубийство. К тому же, как тогда она будет выглядеть перед организаторами? Заливалась ведь соловьем, изображая профи восьмидесятого уровня, а теперь что, звонить и говорить, что приедет не оркестр Московской консерватории, а какой-то непонятный сброд под управлением Васи Пупкина?

Ничего не видя перед собой, Надя выползла на улицу, добрела до ближайшей скамьи и рухнула на нее, как подкошенная. Что делать дальше, Надя не представляла. Другой оркестр – не вариант. Выпустить на сцену одного Игоря? На худой конец, с концертмейстером? И пусть играют что-нибудь для виолончели с фортепиано? Тоже минус сто к профессиональной репутации. Или проучить студентов и сказать организаторам, что насчет гонорара она погорячилась, и оркестр выступит бесплатно? Допустим, ее сочтут сумасшедшей, дело даже не в этом. Как тогда оплачивать Вадика и транспорт? Из своего кармана? Так там кроме мятной жвачки, оторванной пуговицы и крошек давно уже ничего нет.

– Вас угостить? – долговязый парень в очках услужливо протянул Наде пачку сигарет.

– Простите, не курю, – Надя в задумчивости вытащила телефон, размышляя, не позвонить ли бывшему шефу. Вдруг он поможет по старой памяти? Уж он-то, поди, и не с таким сталкивался, хотя вряд ли ему захочется разговаривать с дезертиром…

На экране всплыло сообщение о трех пропущенных вызовах, и все – от «Наталья Квартира». Надя усмехнулась: она умела оценить хорошую иронию, даже если это была ирония судьбы. Кто-то сверху явно решил ее добить. Деньги за концерт были ее последним шансом оплатить аренду квартиры. Просить в долг у родных Надя не хотела из принципа, влезать в кредиты, не имея нормальной стабильной работы, было опасно… Значит, все? Конец самостоятельности?