Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

Убить кого проще? Того, кто не готов, того, кто не сможет сопротивляться, ответить. Здесь может быть и такой вариант: я докажу, что состоятелен, если сотворю, то что сам считаю невозможным для других или превосходным над обычными особями. Это именно примитивное мышление, на которое подталкивают безусловные рефлексы самцов, без отдачи себе отчета в своих поступках.

Важно, что после включения механизма, «одержимый» достижением цели, ждать не в состоянии, но вполне способен совершать верные, четкие, логичные, хоть и самые простые, действия. Как то: выбор оружия — обычно это огнестрельное, что бы не иметь контакт с целью, здесь срабатывает чувство самосохранения, тоже на уровне безусловного; я думаю, есть случаи, когда «одержимый» останавливается на каком-то другом действии, показавшемся, по какой-то причине более приемлемым, здесь может быть и суицид, и попытка поставить какой-нибудь рекорд — в соответствии с увлечениями и навыками индивида; поступок, скажем, поджег храма Артемиды в Эфессе, да в конце концов, очищение в виде сжигания, отсечения конечностей, которые замараны обо что-то или кого-то — возможны вариант. Вряд ли имеет место планирование, но просто поэтапное восхождение. К примеру: человек гонимый, пусть животным страхом, испытывающий нетерпение, прежде всего, ищет оружие, далее патроны к нему, далее совмещает «прицельную планку» с целью, в зависимости от примитивной мотивации, продиктованной безусловными рефлексами. Мыслей «стрелять — не стрелять» нет, поскольку это происходит машинально: оружие — стрелять, враг — убить. Определение понятия «враг», так же, думаю, относится к рефлексии, хотя, наверное, родство имеет здесь значение, поскольку сквозь завесу «сумеречного сознания» пробивается эмоциональная составляющая, скорее всего, из отрицательного опыта общения с родственником или с любым другим человеком, если трагедия касается именно «домашних». Если любых других, то тут…, тут не знаю, мне кажется просто любой живой объект для уничтожения, где причина: «если это не я, значит необходимо уничтожить», или неприязнь — достаточно разово испытанной, скажем, по отношению к представителю другой конфессии, национальности, полу, в конце концов, а вот что может быть под этой подоплекой: ненависть, просто немотивированная ярость, возведенная в степень бесконечности, ненависть к себе подобным без разбора рода, племени, возраста. Тут вот так и хочется подчеркнуть, что это внушенная сатаной собственная его ненависть к людям, что попущено Богом, либо, как прижизненное наказание человеку, совершающее все это, ведь когда он очнется, то окажется в аду, причем при жизни, что может быть последнее для предупреждения, либо возможность покаяния и искупления в тех условиях, которые ему предначертаны будущим, в нашем государстве «пожизненное заключение» — чем не монастырь с самым жутким монастырским уставом! Причем здесь не Господь наказывает, Он не может, поскольку любит, но человек изъявлением своей воли, выбравшей страсти и грехи, приводит себя к порогу, где его разум сбоит, что Господь и попускает, дабы спасти личность души в вечности…, что, кстати, должно непременно, на мой взгляд, стать примером для множества других.

От чего зависит продолжительность приступа не знаю, скорее всего, он так же скоротечен, как и сама трагедия. Почему он заканчивается на последней точке — выстреле или чуть позже? Думаю, что дело не в эмоциональном выплеске — эмоций в момент трагедии у человека нет, как мы выяснили — находящиеся в «сумеречном сознании» безэмоциональны, да он и сам отсутствует, замещаясь, какой-то иступленной, всененавидящей яростью…, здесь и одержимость. Не знаю, наверное, здесь, как у животного — удалось подвинуть другого самца, доказать свою силу, подтвердить состоятельность, следовательно произошло естественное событие, окончание которого — обладание самкой. «Доказать» — то получилось, а вот, чтобы идти дальше, необходим разум, включающийся после простого примитивного действия.

Тут нужно прежде понять, чем одержимый «одержим»! Господь, если хочет наказать, лишает разума — вот я такое слышала. Но наказание при жизни человека, православными воспринимается, как милость, поскольку лучше пострадать короткое время, через что отказаться от страстей здесь, нежели быть мучимым ими же вечно в аду. Ведь представьте себя в момент самого страстного своего желания, вспомните невозможность ему противостоять, а ведь у вас есть еще и воля здесь на земле, которая хоть как-то способствует противоборству, здесь есть тело, нуждающаяся в пище, отдыхе, оно податливо боли и болезням, отвлекающим от страстей, а там этого ничего нет! И воздействие страсти будет многократно выше, нежели на земле в самом сильном ее проявлении. Поборете его — сможете покаяться и выйти из ада, но как поборете его там, если здесь со всем перечисленным не можете! Вот так же и «одержимый» не в состоянии справиться с охватившим его и увлекшем в «сумеречное сознание»! То есть дьяволу позволено потерзать душу здесь, а тот от жадности готов на любую возможность влить свой яд в страдающую и растерявшуюся душу, в надежде завладеть ею, тем более, как мы знаем, падший ангел будущего не знает, поэтому ориентируется на возможности настоящего, предоставленного ему нами же самими по своей слабости, испорченности, неразумности.