Диана Арбенина - Тильда [сборник]

А потому, сынок, мне больше вовсе не обидно за то, что СашБаш практически забыт теми, кто живет рядом с нами. И по радио, кроме сегодняшней нашей с тобой программы, его не услышишь. И нет его песен в этих чертовых хит-парадах, и пластинки его не переиздают. А еще меньше пластинок, полагаю, покупают. А петь его песни еще сложнее, пожалуй, чем песни Владимира Высоцкого. Но все это неважно, сынок. Неважно, потому что я сказала, а ты услышал. Сегодня я искупала тебя в абсолютно гениальных сказочных русских рок-н-ролльных песнях, песнях Александра Башлачева, СашБаша, поэтому жизнь продолжается, и все-все будет хорошо. Спокойной ночи тебе, сынок.

…Я по-прежнему пытаюсь понять, чем дышат люди, которые абсолютно точно вываливаются за привычную схему жизни обычных уравновешенных людей. Последних Героев, на самом деле, может быть много. Главное – каким образом ты смотришь на мир и насколько ты можешь разглядеть человека, который смел, который отважен. По-настоящему отважные, смелые люди не бахвалятся, не оборачиваются в знамена, не лезут на баррикады. Они просто имеют возможность и резервы оставаться самими собой и уж точно не предавать свою маленькую правду. Последних Героев может быть много, повторяю. Но очень, очень мало в мире людей, с кем бы мне хотелось познакомиться. И, пожалуйста, будьте любезны, не воспринимайте эти мои слова заносчивостью, невежливостью. Я откровенна, и хотя бы за эту откровенность не стоит меня слишком порицать. Я никогда не хотела познакомиться ни с Джоном Ленноном, ни с Йоко Оно, ни с Цоем, ни с Фредди Меркьюри, ни с Куртом, ни с Эми, ни с Майком Науменко. Мне не хотелось узнать ни Ахматову, ни Хлебникова, ни Малевича, ни Андрея Миронова, ни Патрика Суэйзи, ни Мандельштама. Даже Иосифа Бродского. С Иосифом Бродским, с которым у меня была возможность познакомиться, мне познакомиться не хотелось. Разве что чуть-чуть, и то не уверена. Мне просто кажется, что за всех этих людей больше говорит их след в истории. Их песни, их роли, их стихотворения, их концерты и, возможно, даже интервью. Во всем этом их гораздо больше, может быть, все или даже гораздо больше. В этих следах самое ценное, самое важное. И знаете, обыденность или «Приятно познакомиться, меня зовут Диана, хау ар ю, найс ту мит ю» и так далее, все, кажется мне, испортит и распылит.

Но мне чертовски обидно, что с Толей Крупновым, с Анатолием Крупновым, с Толиком Крупновым, с Крупским, мне не довелось ни познакомиться, ни пересечься, ни просто увидеть его на сцене и попасть в эпицентр его совершенно живой, человеческой, мужской, благородной, рокерской харизмы. И все, что я могу сейчас и даже обязана сделать – это говорить о нем, опираясь только на сухие факты, рассказанные его друзьями и Мировой паутиной, в которой, слава богу, очень, очень много Крупнова, этого хрупкого, нервного, очень большого и очень маленького парня, с глазами то ли волка, то ли пса по имени Хатико.

Как все было. Российский музыкант? Да, российский музыкант. Бас-гитарист? Да, еще какой. Поэт? Ну, мне кажется, что касается «Черного обелиска», это только становящийся на путь поэта человек. Но, разумеется, да, ребята, поэт. Автор песен? Да, еще каких. Вокалист? Классный вокалист. Основатель группы «Черный обелиск»? Без сомнения. Это мощная, драйвовая, на мой взгляд, самая тяжелая группа «Черный обелиск» родилась в нашей стране в августе 86-го года. А Крупнов родился в Москве. Собственно, в Москве родилась и группа. Ему, конечно, очень повезло, я просто завидую, они попали в так называемую либеральную оттепель, которая позволила абсолютному неформату – а ведь это неформат – заявить о себе, и серьезно заявить. И не только серьезно заявить, но и остаться в мире нормальной музыки, которой, увы, было немного в нашей стране, а сейчас и того меньше. Поэтому, говоря о Толе, мы все-таки начнем с группы «Черный обелиск», с его детища. Мы, конечно же, будем слушать икону классического хард-рока в нашей стране. Это музыкальное полотно – я даже не могу сказать «песня» или «трек» – музыкальное полотно «Аве, Цезарь!»

Я не в первый раз жалею, что веду радиопрограмму, а не программу в телевизоре. При том что в телевизор меня никогда не тянуло так сильно, как в волну по имени «радио». И программа «Последний Герой» могла появиться, конечно же, только голосовая. Потому что мы же в первую очередь голоса, и вы влюбляетесь сначала именно в наши голоса, а уже после видите наши лица, наблюдаете наши ломаные характеры, смеетесь над тем, как мы двигаемся порой, куражитесь над тем, как мы ведем себя, когда напиваемся и так далее, и так далее. Но в первую очередь, вы влюбляетесь в голоса, то есть в песни. И мне так обидно, что вам не увидеть выражения лиц моих Последних Героев, их мимику, их потрясающую способность смущаться. Вам не передать, как они волнуются, эти исполины, как сидят, поджав ноги, на стульчике, в каморке, где мы пишем программу, я это называю «камера пыток». Как они улыбаются, как серьезно подбирают слова, отвечая на мои спонтанные, а иногда даже очень продуманные вопросы. Это касается каждого, кто сюда приходил, и кто кажется вам абсолютно уравновешенным, сложившимся, знающим себе цену. Мне жаль, что вы не видите всего этого, но в конце концов есть концерты и встречи, и они частью своей компенсируют то, что происходит за кулисами. Но как же сильно я жалею, что сегодня, говоря про Толю Крупнова и слушая его голос, я вместе с вами уже никогда не смогу увидеть, как он двигается, жестикулирует, как смеется, как мокнет его рубашка, когда он поет, и его фирменный черный берет.