Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

— Ладно, — сказал я. — Пенсия не скоро. Тебе до пенсии сорок лет…

— Время мчится! — прервал меня Фред. — Несколько лет уйдёт на лицензию. Потом я хотел бы сдать на подрядчика и основать свою компанию. Я не хочу на старости лет испытывать какую-либо нужду.

Цели Фреда меня потрясли. Я был старше его лет на восемь, но я ни разу ещё не задумывался, как я буду жить в своей старости. Через пару дней мне сообщили, что меня решили уволить. Меня вышвырнули с работы, прежде всего, за бесперспективность. За желания, не совпадающие с сантехникой. Если жизнь — серьёзная штука, то ей ничего не оставалось, как отшвырнуть человека с моими желаниями на тёмное безрадостное дно, по которому ползают, поскуливая, бомжи, неудачники и дураки. Но в том-то и дело, господа, что в моём представлении жизнь похожа не на вдумчивого учёного или на потеющего сантехника, а на Ивана-дурака со спиной, густо покрытой родинками (родинки, которые нельзя увидеть — к счастью).

Желания Ивана-Дурака

«Высшие цели, хотя бы невыполненные, дороже нам низких целей, хотя бы достигнутых». Гёте

Что может желать Иван-дурак? Что-нибудь гигантское, фантастическое. В 14 лет я купил тетрадь, озаглавил её «Дневник» и написал на первом листе:

ЖЕЛАНИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ

1. Объехать весь свет.

2. Стать большим писателем.

3. Заработать миллион.

4. Поцеловать кинозвезду.

5. Пожать руку президенту США.

Сначала я вёл дневник регулярно, даже в школу его таскал, внося в него записи украдкой. Однажды, во время перемены, я застиг одноклассников у своей парты. Один из них вслух зачитывал «Желания». Все уставились на меня, на всех лицах была насмешка.

— Ты что, дурак? — спросил один. Не помню, что я пролепетал, но отчётливо помню окатившую меня волну стыда, смущения, ярости. Ах, как хотелось мне в тот миг истребить насмехавшихся надо мной! Или провалиться ко всем чертям. Какими несбыточными, фантастическими показались мне все мои желания! Каким и в самом деле дураком показался я сам себе.

Вот, пытаюсь представить себя, четырнадцатилетнего провинциального подростка, если и выделявшегося из своих сверстников, то только повышенной застенчивостью и сметанной белизной волос. Отца я не знал, он куда-то пропал ещё до того, как я родился. Моя мать была машинисткой, и большую часть моего детства мы кое-как существовали на её минимальную советскую зарплату, на шестьдесят рублей в месяц, из них примерно двадцать рублей уходили на оплату тесных квартир, которые мы часто меняли.

Как же во мне могли зародиться такие экстремальные желания, могла появиться твёрдая вера в то, что я когда-то их осуществлю, и как мои мальчишеские желания не только не развеялись с годами, но постепенно даже окрепли?

Подведу итоги на сей день:

1. Весь свет я, конечно, не объехал, но побывал в девяти странах. В остальных — собираюсь побывать.

2. Книгу я пока не написал, но, выправив финансовое положение, обязательно напишу, и ещё нашумлю в литературе. Желание Стать большим писателем мне показалось слишком завышенным, и я изменил его на желание Стать хорошим писателем .

3. Миллион я ещё не заработал, но в стране развитого капитализма с неограниченным потенциалом для каждого гражданина есть все возможности заработать и миллион, и значительно больше.

4. В ресторане в Беверли Хиллс я узнал известную кино-актрису, не постеснялся к ней подойти и спросил разрешения чмокнуть в щёчку Она засмеялась и разрешила, а я подумал: «Как это просто — поцеловать кинозвезду!»

5. Об исполнении пятого желания я хочу написать подробнее. На третий день моей иммиграции, я пожал руку президенту США. Это случилось в столице Австрии, в период переговоров Брежнева и Картера по вопросам договора СОЛТ-2. В те первые дни жизни на Западе мы с женой с утра и до ночи пешком и на трамваях болтались по Вене. Мы были ошалевшими от счастья, что удалось, наконец, вырваться из железных объятий родины, а в полной неизвестности впереди красиво мерцали, переливались наши феерические фантазии.

Утром на одной из площадей мы набрели на толпу людей, которые с помощью полицейских образовали живой коридор. Автобусы Венского телевидения своим деловым видом подтверждали, что здесь ожидают появления либо Картера, либо Брежнева, либо сразу обоих. Мы забрались на памятник неподалёку, густо обвешанный зеваками. Толпа оживилась, забурлила. Кто-то рядом со мной заорал: Хай, Джимми!

Президент, окружённый телохранителями, вышел из церкви, к толпе приблизился, к нему протянулись десятки рук. Я спрыгнул с высокого постамента, вошёл в возбуждённую толпу. Я не теснил никого, не толкал, а просто все люди как-то удачно вдруг раздвинулись передо мной, я оказался рядом с Картером и секунд пять подержал в ладони руку президента США.