Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Интервью прошло почему-то удачно. Хозяин бизнеса мистер Хоуле не стал терять время на болтовню. Он тут же позвал Жидкова в автобусик, набитый сантехническим добром, показывал фитинги, арматуру, всякие пасты и герметики, и просил рассказать, что для чего. Подобная форма интервью Жидкова устроила как нельзя лучше. Не надо было вслушиваться в вопросы, плохо их смысл понимая, а просто гляди себе на деталь и вспоминай её название и какое у неё предназначение. Маскируя плохой английский, Жидков выглядел человеком, не бросающим слов на ветер. Благодаря изученной книге, он узнавал какие-то части и скупым языком и обильными жестами мог объяснить их назначение. А в чём сомневался, о том долбил хорошо заготовленной фразой: в России такого пока ещё нету, вы нас лет на тридцать впереди.

Минут через десять мистер Хоуле хлопнул Жидкова по плечу:

— Дам вам полмесяца на адаптацию. Когда вы хотите начать работать?

— Да хоть завтра, — сказал Жидков.

И утром же вышел на работу. Объективности ради поясним, почему интервью вдруг удалось: мистер Хоуле недолюбливал людей с загрязнённой , то есть не с белой кожей. А в ту неделю к нему, как назло, приходили на интервью только чернокожие и темнокожие представители разных меньшинств. В этой толпе Жидков оказался единственным белым человеком.

Хозяин дал Жидкову две недели на тренировку, адаптацию, на переход от русской отсталости к американскому превосходству. Жидкову, конечно, не доверили самостоятельную работу, он был всегда в паре с другими сантехниками, в основном подавая им инструменты или поддерживая что-то. Когда же его просили сделать что-то творческое, посложнее, он терялся, ляпал ошибки, даже квартиру затопил, перетянув и сорвав заглушку. Через две недели Жидкова уволили за несоответствие к профессии . «Вот он, оскал капитализма!» — с таким несправедливым заключением об экономической системе, лучше которой пока не придумали, Жидков нагрузился алкоголем, поехал поздно вечером к океану и там, в тумане гонял вдоль улиц, пока не ударился о машину, припаркованную у обочины. Он домчал до ближайшего парка, забрался на заднее сиденье и проспал там до рассвета.

Позже Жидков сочинил опус об этой попытке стать сантехником. То был не рассказ, не статья, не исповедь (он никак не мог жанр определить), а что-то вроде письма в газету с биографическими откровениями и философскими вкраплениями. Поглядим, что это за опус.

Пять желаний Ивана-дурака

«От смены режима в жизни людей ничего не меняется. Мы зависим не от конституций и хартий, а от собственных инстинктов и нравов».

Желания умного американца

«— Кого можно считать умным? — Того, кто стремится лишь к достижимой цели».

Вскоре после приезда в Америку я устроился работать учеником сантехника в маленькую компанию «Хоуле Пламинг». Господа! В свои 34 года, окончив исторический факультет Московского университета, поработав учителем истории, я начал свою вторую жизнь с того, что стал мальчиком на побегушках у специалистов по унитазам. Большую часть рабочего времени я лежал, скорчившись в узком пространстве под домами стоимостью от ста тысяч до нескольких миллионов. Тело на треть утопало в пыли, в луче лампы бесились пылинки, они же похрустывали на зубах. Под воздухонепроницаемым комбинезоном жарко змеились ручьи пота. Над лицом висели, торчали, болтались медные и металлические трубы, которые надо было убрать, заменить или починить. Сантехник (часто это был Фред, молодой человек двадцати пяти лет) что-нибудь откручивал или запаивал, отрывисто требовал что-то подать, подержать, зачистить трубу. Во время дневного перерыва хозяин привозил своим работникам кока колу, гамбургеры и картофель фри, и пока нездоровая эта еда перекочёвывала в желудки, работяги оживлённо обсуждали автомобильные и медицинские страховки, процентные ставки, стоимость недвижимости, цены на разные товары.

Однажды, устроившись головой на джинсовой заднице Фреда, и тем расслабляя затёкшую шею, я завёл такой разговор.

— Послушай, Фред, — сказал я в седалище, пахнущее пылью и сантехникой. — Тебе не надоело с утра до вечера говорить и слушать о деньгах?

Я вложил в руку Фреда female elbow. Тем, кто в сантехнике не разбирается, поясню: я подал Фреду медный угол с резьбой внутренней, именуемый женским уголком . А углы с наружной резьбой назывались мужскими уголками . Присутствие подобной сексуальности в сантехнической арматуре казалось нелепым и с толку сбивало.