Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Заплетин не сразу сообразил, что имелась в виду женская обувь. Подумал, что женщин приятней обслуживать, и сказал потому:

— Лучше женская.

На этой работе он не планировал задерживаться до пенсии; в тот нелёгкий период жизни он бы взял любую работу, которая ему бы помогла на короткий срок перекантоваться (как выражаются мужички, которые вдруг соображают, что для общего выживания кроме водки нужна и закуска, а чтоб заработать на то и это, надобно где-то потрудиться, перекантоваться, другим словом; так же выражаются и те, кто послушно перетаскивает тело следом за порывами души, и пока тело временно застревает там, где ему не очень-то нравится, это тоже называется перекантовкой).

Заплетин любил женские ноги (не очень в том, конечно, отличаясь от большинства нормальных мужчин), посему простим ему прегрешения, которые клиенткам магазина вреда никакого не причиняли, а ему помогали примиряться с работой, навязанной обстоятельствами. Да и как, в самом деле, не согрешить, если молоденькая клиентка усаживалась на стул, он оседал перед ней на колени, и вот, перед носом — женские ножки. С лицом услужливого продавца он любил, примеряя туфельку, ощутить пальцами нежную кожу. Особо любил, когда её ножки на мгновение раздвигались, и он уточнял воровским взглядом, какой там цвет и покрой трусиков, любил обжечься взглядом о волоски, которые в трусиках не уместились, либо из их тесного плена сами сбежали во впадинку паха. И что говорить о редчайших мгновениях, когда, кто знает с какой целью, она вдруг оказывалась без трусиков. Увы, эти славные мимолётности случались, однако, досадно редко, поскольку посетительницы магазина платьям и юбкам предпочитали брюки, джинсы, а чаще шорты. И далеко не всеми ногами ему доводилось любоваться, далеко не до всех хотелось дотронуться.

Чаще всего в магазин заходили кое-как одетые толстушки, которым совсем уж надоело валяться на диване у телевизора с пакетами сладостей и чипсов. А не пойти ли мне поглядеть, чего продают в «Стандартной Обуви»? — возникало в нечёсаных башках. Они себя стаскивали с диванов, и в том же виде, в каком валялись, шли прогуляться в обувной. Согласно кодексу поведения продавца обувного магазина, Заплетин обязан был к ним подскочить и спросить с заискивающей улыбкой: могу ли я вам как-нибудь помочь? Время от времени толстушки снисходительно или брезгливо просили его принести туфли вот такого оранжевого цвета, пошире, на таком вот каблуке, а размер, мол, двенадцать или тринадцать. (Заплетин, не маленький мужчина, носил туфли девять с половиной, но сколько же можно изумляться размеру ножищ негритянских толстушек?)

В поисках затребованной пары он начинал честно метаться по тоннелям, прорытым в горе Обувь, часто понятия не имея, где зарыта конкретная пара-собака. Это и было главным занятием начинающего продавца, занятие, которое заключалось в бесконечных поисках обуви, образцы которой мозолили глаз, а точный фасон, цвет и размер прятались в тысячах коробок, коими просторнейшее помещение было набито до отказа и не очень тщательно организовано. Если он мог отыскать запрошенное, и если толстушка ещё не взбесилась от бесконечного ожидания, он предлагал ей усесться в кресло, опускался перед нею на колени, старательно не морщился от запаха пропотевших, немытых ног и честно пытался натянуть туфли размера двенадцать с половиной на лапы четырнадцатого размера.

Чтоб находить всё легко и быстро, можно было бы изучить систему и принципы организации, на его взгляд, раздутого ассортимента. Но, как выше упоминалось, он не планировал выйти на пенсию из магазина «Стандартная Обувь», и посему не стал утруждать себя изучением методов повышения производительности труда. Всё, что он поменял в работе, — он стал выбирать себе клиенток. Подметив, что опытные продавцы поджидали клиенток поближе к входу, он вступил с ними в негласное соревнование, то есть торчал у входной двери, почти вываливаясь на тротуар. С тех пор, несмотря на скудность выбора, ему доставалось больше ног, которые было приятно обслуживать. А если клиентка была не по вкусу, но её приходилось-таки обслужить, он заботливо выяснял, какую ей обувь угодно примерить, торопливо шёл выполнить заказ, но поиском обуви не утруждался, — он либо отлучался в туалет, либо покупал напиток в автомате, либо журнал какой перелистывал, либо трепался с другим продавцом. Наконец, воротившись к клиентке (чаще её не застав на месте, а если застав, то в состоянии, переполненном раздражением), он извинительно вздыхал: увы, перерыл все наши запасы, но туфелек ваших не нашёл, все распроданы, извините; может быть, заглянете через недельку? Недолго, однако, всё это длилось; кажется, и месяца не прошло, как он не явился на работу, позвонил Басаменту и сказал, что он нашёл другое занятие.