Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

— Постой-ка, — прервал его Жидков, — я угадаю, если скажу, что она невзлюбила и американцев.

— Так и случилось, — кивнул Заплетин. — Не знаю, как можно быть таким верующим, и не любить всех людей подряд. Я тоже немного пожил в Италии, и итальянцы мне очень нравились. Весёлые, отзывчивые, гостеприимные, с ними всё проще, чем, скажем, с французами. Но я пытался её извинить: у бедняжки, наверно, шалили нервы после всех злосчастий в Союзе. И с работы её выгнали, пришлось работать дворником и лифтёром, и с деньгами было отвратительно, и таскали на допросы в КГБ. Может, подумал я, в Америке она успокоится, отдохнёт, подправит здоровье, и всё наладится. К тому же, я себя успокаивал, Карина слишком религиозна, чтоб от неё ждать неприятностей. Я сдался, выслал ей приглашение, и через два или три месяца встретил её в аэропорту.

Поселил её, конечно, у себя. Жена моя, Танька, была недовольна, но себя сдерживала, молодец. Спать положили в своей гостиной на диване, раздвигающимся в кровать. Диван тот в таком раздвинутом виде занял большую часть гостиной, так что ночами, идя в туалет, мы задевали постель Карины, она просыпалась от сотрясения, тревожно спрашивала: что случилось? тяжко вздыхала, а утром сетовала на хроническое недосыпание. Я на пару недель забросил работу, чтобы Карину повозить по всяким государственным учреждениям, оформляя её статус в США, медицинские льготы, документы, и всё, что полагается иметь новоприбывшему иммигранту.

Заплетин ухмыльнулся:

— Да, чуть не забыл. Карина в Америку прилетела перед праздником Халловин. Для такой религиозной фанатички худшего момента не придумаешь. Где мы с ней только не бывали, — в магазинах, в кафе, в организациях, — почти везде попадались ряженые в костюмах и масках под ведьму, чёрта, дьявола, монстра и прочую нечисть. У входа в дома висели скелеты и огромные пауки. Я сам не любитель всей этой нечисти и атрибутов чертовщины, но, извиняясь почему-то за подобную чертовщину, я пытался Карине объяснить, что это всё только ради потехи и случается только раз в год, как шутливая дань нечистой силе, чтоб откупиться от неё. Ещё говорил ей, что Америка страна, в общем-то, христианская.

— Ты что? — говорила она, указывая на очередного молодца с рогами дьявола и с треногой. — Вот этот, что ли, христианин? Страной этой правит Сатана!

— Я её со многими познакомил, — дальше рассказывал Заплетин. — Со всеми русскими, кого знал, и со многими американцами. Как-то привёз её в дом Сэма, моего приятеля и клиента; я приезжал к нему раз в неделю, давал его детям и ему уроки фортепиано. Сэм был владельцем большой компании, что-то связанное с компьютерами. Дом у него был просторный, с бассейном, с прислугой, живущей во флигельке.

— У богатого чёрт детей качает, — сказала Карина с неодобрением и так поглядела на двух детей Сэма, как будто тот чёрт стоял рядом с ними.

— Везде тебе нечисть! — сказал я Карине. — Ты думаешь, всё на Сэма свалилось? И дом, и машины, и всё другое? Ты ж ничего не знаешь о бизнесе, какой он ценой достаётся людям, на какой риск нужно пойти, чтобы создать и развить компанию. На Сэма работает сотня людей, но эта не та эксплуатация, о которой нам в Союзе уши прожужжали. Думай о том, что такой, как Сэм, помог найти работу многим людям. Предпринимателю трудно расслабиться. Пастернак об этом здорово сказал: «Счастливый сторож дремлет на крыльце, Но нет покоя голове в венце…» Знаешь, — признался мне как-то Сэм, — я просыпаюсь каждое утро и Бога молю, чтоб с моим бизнесом не стряслось ничего плохого, ничего, что заставит меня обанкротиться.

Карина приехала из Италии с небольшим чемоданчиком и сумочкой, то есть с таким минимумом вещей, что мы извели кучу денег и времени для покупки одежды, обуви, прочего, даже не самого необходимого. Она пожила у нас около месяца, то есть достаточно долгий срок, чтоб переехать куда-то ещё. Но как и куда её пристроить и в смысле работы, и жилья? Американцы её не наймут — ни английского языка, ни какой-то нужной профессии (кому было нужно её знание итальянского языка?) Сунулись было к иммигрантам, — тоже никакого интереса. Оставался только один вариант — пристроить её к русским старикам, которым требовался уход, или нянькой в семью с ребёнком. Я в нашей церкви похлопотал, и вскоре нашлась больная старушка, способная оплачивать подмогу.

Карина на это согласилась, правда, без особого энтузиазма. Перевезли мы её к старушке, и были, конечно, довольны тем, что наша квартирка опять стала нашей. Честно, я понятия не имел, чем мы ещё могли помочь. Были б мы с Танькой побогаче, денег бы дали на первое время, и не взаймы, а так, без возврата.