Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

— Вы можете сделать и то, и другое, но я бы вам вот что посоветовал. Если б вы родились поэтессой, действительно хорошей поэтессой, ваши стихи уже бы признали хотя бы некоторые издатели. Стих ведь не проза, которая рвётся захватить как можно больше страниц; типичного размера стихотворением легко заткнуть небольшой пробел на странице газеты или журнала, вставить в подборку других стихов. Но вы, похоже, не поэтесса, не поэтесса высокого уровня. Бросьте тратить время на стихи. А ваш рецепт интересной жизни, то есть бесплатно и с маленькой славой жить то в одной, то в другой стране, хорош для того, чтоб о том читать лекции. Но пусть читают лекции другие, те, у кого нет других талантов. Пишите эротические романы. Опирайтесь либо на ваш личный опыт, на ваши прежние похождения, либо выдумывайте приключения и выдавайте их за свои. Такие романы красивой женщины, с её фотографией на обложке, будут иметь безусловный успех и в России, и где угодно. Добавлю: с вашей внешностью не стоит забывать, что вы живёте в городе кинокомпаний. Сейчас вы, извините, спите с кем попало, а спали бы с продюсерами и актёрами, и они бы вам, возможно, помогли получить кое-какие роли, подсказать сюжеты романов, и даже помочь в их переводах и публикациях в Америке.

— О Голливуде я тоже подумывала. Но как-то испугалась пустоты. В Голливуде слишком много пустоты. А писательство — глубина.

— Зависит, конечно, какое писательство, — сказал Абадонин, усмехаясь. — Произведения с глубиной пишут писатели с глубиной. Не хочу вас обидеть, но я не думаю, что у вас будет достаточно терпения на глубокие сочинения. Не тратьте время на философию, на поиски истин и смысла жизни. Как мы уже с вами договорились, приступайте к эротическому роману.

— Мы разве уже договорились? Вспомните, это ваша идея. А мне ещё надо её обдумать.

— Вы будете слишком долго думать. Особенно долго — с чего начать. Это типичная заминка даже для самых честолюбивых. Хотите, я вас несколько подтолкну? Покажу вам тропинку напрямик?

— Покажите, — сказала Белка.

— Скажите, какое мгновение в жизни вам бы хотелось продлить вечно? Хотели б вы жить только в этом мгновении?

Белка недолго размышляла.

— Конечно, — сказала она, — вот случай. Мне было, наверно, года четыре, и был тогда мальчик в детском саду. Его звали Игорь Протопопов. Он никогда не хулиганил, был очень спокойный, незаметный. Как-то во время тихого часа кроватка его оказалась рядом. Я днём никогда не могла уснуть, лежала, глядела по сторонам, старалась поменьше шевелиться. Вдруг рука Игоря оказалась на моей голой ножке под одеялом, провела по ней выше, забралась под трусики и погладила там, где нельзя. Потом он крепко сжал мою руку, сунул себе под одеяло и дал потрогать там, где нельзя. Я так растерялась, что рука моя сначала не знала, что ей делать, и делала то, что он хотел, потом я ужасно испугалась, отдёрнула руку и откатилась в самый дальний угол кроватки. Помню, мне было ужасно стыдно, и в то же время очень приятно. Тогда я впервые поняла, что мальчик и девочка — очень разные. Потом мы учились в различных школах, потом он стал взрослым, но время от времени я его видела на улице, и иногда в общей компании. Он, может, уже и не помнил ту сцену, а я, его встретив, ужасно краснела, и мне всегда было очень стыдно смотреть на него и встречать его взгляд.

— Великолепно! — сказал Абадонин. — Вот это первым делом и опишите. И это замечательное мгновение не только положит начало роману, но и решительно подтолкнёт вас к поискам следующих мгновений, которые вы бы хотели продлить.

Белка вспомнила об эпизоде на новогодней вечеринке, когда, оживляя сюжет картины, Заплетин коснулся плеча женщины, с которой только что познакомился, и вдруг она руку его передвинула на свою полуголую грудь, неожиданно тёплую в зябкой квартире, и сколько-то времени не отпускала. Заплетин сказал, что не понимает, почему прошло два десятка лет, а такой незначительный эпизод он помнил, как нечто самое лучшее из всего, что он в жизни испытал.

— А потому, — объяснил Абадонин, — что он уловил момент истины. Истина может проявляться, казалось бы, в мельчайших ситуациях, в любой час, в любую секунду, но люди её редко замечают. Но если даже какой-то счастливчик и ощутит какую-то истину, высшие силы ему не позволят понять, что кроется за ощущением. Вот, например, ни один мужчина, ни один, кроме меня, не в состоянии понять, что именно кроется в глубине ваших прелестных глаз.

— И что, интересно? — спросила Белка.