Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

С первым, понятным и льстящим запросом, Тамара, естественно, соглашалась, с кучей детей — была нейтральна, а все остальные запросы мужей её ужасали и пугали. Особо отпугивал кахолонг, его называли камнем матери . Попадая в компании казашек, Тамара не раз уже слыхала об этих молочно-белых камнях, очень похожих на опал и размером часто в кулак. Согласно одной из восточных легенд, эти камни были ничем иным, как окаменевшим женским молоком. Кахолонг считался чудесным средством для того, чтобы женщина забеременела, для облегчения родов, для сбережения плода, для послеродового выздоровления. Искать кахолонг было не просто; порой женщины уходили от дома на много километров, они приносили камень домой, клали его под кошму в постель, предназначенную для новобрачных, и там он лежал целый лунный месяц. Кахолонг применяли и по-другому. Из него изготавливали украшения и дарили невестам перед свадьбой. Женщины, желавшие забеременеть, пили воду из родника, предварительно настоянную на кахолонге. Из кахолонга делали средство для повышения потенции: растерев камень в мелкий порошок и с бараньим жиром перемешав, полученной мазью натирали половые органы супругов.

Взмолилась Тамара перед родителями: нет, не хочу я пока замуж, отошлите меня учиться. Родители сначала рассерчали. Потом подумали и решили: не для того мы дитя растили, чтобы она нежными пальчиками всю жизнь стряпала беляши. Хочет учиться, пошлём в столицу. Сделаем дочь образованной дамой, с которой захочет обручиться не какой-то полуграмотный казах, а столичный влиятельный мужчина. Собрали дочери чемоданы, дали крупную сумму денег и посадили её на поезд, отправляющийся в Москву…

Картовников выслушал Тамару, ни разу её не перебив и без единого комментария. А тут как раз и «Белый вальс» закончился. Картовников холодно кивнул и отвернулся от Тамары. Зачем ему отводить женщину, если она его пригласила.

После провала в недолгий сон Белка привела себя в порядок, из горлышка хлебнула коньяку, вдохнула в себя сквозь точёный носик ещё одну порцию кокаина. Все, кто когда-то напивался, потом ненадолго засыпал, потом, чтоб взбодриться, опохмелялся, да ещё запускал в себя наркотик, — все эти люди прекрасно поймут, в каком великолепном настроении Белка вернулась в зал ресторана и вскоре стала буйно отплясывать в паре с каким-то незнакомцем. Приглашая её на танец, он представился ей не по имени, а как господин Абадонин . Попадись Белке другой человек, она над таким к нему обращением непременно бы поиздевалась, в лучшем случае похохотала, но тут почему-то оробела и только вежливо улыбнулась.

— Ещё один танец? — спросил незнакомец, когда кончился рок-н-ролл.

Белка кивнула, не возражала, когда он её притянул к себе, так что она от груди до коленей прижалась к его крепкому телу и с волнением ощутила, как в неё, будто лёгкий ток, начало что-то переливаться. Они стали медленно покачиваться под тихую чувственную мелодию.

— В ваших глазах, госпожа Чалая, — заговорил он бархатным голосом, — я лицезрею фейерверк, водопад метеоров, взрывы на солнце. Я ощущаю, как ваше тело почти лопается от энергии, которая в вас не умещается. О, сколько энергии в вас таится! Мужчины вас любят, и вы их любите, но сколько бы вы им не отдавались, сколько бы вы себя не разменивали на эпикурейские утехи, вы себя ими не исчерпаете. В вас огромный потенциал человека творческого труда, и вы, извините за совет, должны начать, наконец, использовать свои интеллектуальные возможности.

— Да, — сказала она, поражённая проницательностью Абадонина, — я бы хотела стать писательницей, и мне почему-то всегда казалось, что я могу быть хорошей писательницей. И я, между прочим, пишу стихи. Которые, правда, не публикуют.

— К поэтам — с глубоким уважением, — отвечал ей Абадонин. — Но я, наверно, не ошибусь, если осмелюсь предположить, что большинство ваших стихов сочинялись под влиянием алкоголя, да ещё его смешивали с наркотиками. Не спорю, искусственные стимуляторы послушно вызывают вдохновение, но они же незаметно притупляют здравый смысл, дисциплину, терпение и внимание к мелочам, — то есть они притупляют всё то, без чего невозможно упорядочить внешне замечательный материал. Вдохновение нуждается в узде, в окрике, в ежовых рукавицах. Вы всё это к творчеству не прикладывали, потому и стишки ваши были слабые.

— Так что вы советуете сделать? Выбросить старые стихи или ещё раз переписать?