Патрик Несс - Освобождение [litres]

– Ты сейчас про что? – уточнил Адам. Он все еще сжимал в руке розу – он держал ее, когда при всех поцеловал Линуса, и когда вечеринка вошла в самый разгар, и когда мир не рухнул. Он даже не смотрел на Энцо, так было правильно.

– Ну, для начала – про твоих родителей, – ответила Анджела. – Если станет совсем худо, ты всегда можешь пожить у нас. Всегда.

– Знаю, – сказал Адам. – Может, и поживу. Посмотрим. Может, Марти сдержит слово и встанет на мою сторону.

– Может, он на своей шкуре понял, каково быть блудным сыном, – добавил Линус.

– Главное, помни: наши двери всегда открыты. Я серьезно.

– Ага. Спасибо.

– А остальное? – спросил Линус.

– Ну… а что я могу? Через пару часов я вернусь домой и огребу по полной программе. У меня есть еще пара дней, потом либо придется выйти на работу, либо меня уволят. А до отъезда Анджелы в Европу осталась неделя. Бывает и хуже, да ведь?

– Как насчет прямо сейчас? – спросил Линус, кивая на заходящее солнце. – До заката еще пара минут.

– И этот день наконец-то закончится, – сказал Адам.

– И начнется новый? – скептически добавила Анджела. – Какая пошлость. Я тут по ходу одна, кто еще не живет по принципам фан-клуба Микки-Мауса.

– Иногда, Эндж, – ответил Адам, – надо просто расслабиться и наслаждаться. – Он вытащил ноги из воды и встал. – Кому что принести? Холодной пиццы? Пивка?

– Мне бы стакан воды, – сказала Анджела.

– Солидарен, – кивнул Линус.

– Какие мы неординарные – прямо рождены для вечеринок, – заметил Адам.

– А по-моему, самые обычные, – сказала Анджела, кивнув на столики. Народ разбился на небольшие компашки, в которых шли негромкие разговоры – собравшихся охватило странное облегчение, что обстановка спокойная, дружеская и беспредела не ожидается. Рене и Карен болтали с Джейди Маклареном и от души смеялись. Энцо, между прочим единственный, переборщил с пивом и теперь понуро сидел рядом с Нэт. Та – с напускной, вероятно, веселостью – о чем-то щебетала с подружками.

– Ух ты, – сказал Линус. – Мне одному кажется, что девушка Энцо малость…

– Да! – воскликнула Анджела. – Даже жутко, правда?

Он пожал плечами:

– Может, он просто запутался. И его стоит пожалеть.

– А может, он лжец и трус, – добавила Анджела.

– Если честно, я не знаю, – сказал Адам. – И знать не хочу.

Он пошел к дому, чтобы принести друзьям воды.

– Эй! – крикнула Анджела ему вслед. – Ты же с нами?

Он обернулся и с улыбкой ответил:

– Конечно. Даже когда наступит конец света.

Фавн подводит ее к озеру. Ладонь у нее теплая и мягкая, как человеческая, но это совершенно точно рука его Королевы. Несмотря на присутствие второго духа, в ней чувствуется неоспоримая мощь.

Они подходят к кромке воды. Она медлит.

– Именно здесь я вышла из озера.

– Да, моя Королева.

– Здесь я начала умирать.

– Лишь отчасти.

Она заглядывает ему в глаза:

– Здесь я умру.

На это ему нечего ответить. Она по-прежнему держит его за руку.

– Дух хочет меня покинуть. Но не знает как. А я не знаю, как ее освободить. Мы сплелись воедино.

Она смотрит на него и видит верного соратника, служившего ей с незапамятных времен. Она видит его насквозь – под обличьем фавна живет дух, который посвятил жизнь служению Королеве.

– Ты шел за мной, – говорит она. – Ты был рядом, даже когда я тебя не видела.

– Да, моя Королева.

– Ты шел за мной, даже когда я не была твоей Королевой.

– Моя Королева никуда не исчезала. Я шел за ней, ибо таков мой долг. И моя воля.

– Твоя воля?

– Да, миледи.

Она смотрит на руку, которую держит в своей руке.

– Ты искал меня, когда я сбилась с пути.

– Королева не может сбиться с пути. Она всегда там, где должна быть.

От этих слов в ее глазах вспыхивает игривая улыбка – та, что есть в запасе у любой Королевы, та, что позволяет на миг увидеть ее истинную сущность, некогда взявшую на себя роль правителя.

Королева привлекает фавна к себе, вынуждая его на страшное преступление: ни одному духу не позволено к ней прикасаться.

– Какая жалость, что лишь конец света может разрушить все границы и стены!

– Моя Королева? – робко спрашивает он, ибо его обуревает желание упасть в ее объятия – и пусть, пусть он там погибнет, зато погибель принесет невыразимое счастье…

– Ой, простите, – раздается чей-то голос. – Я не знал, что тут кто-то есть.