Ольга Меклер - Где находится край света

Но шли годы, и вместе с лишним весом, увы, появились и болезни. Обеспокоенный Аким отправил жену в Кисловодск, в санаторий. Обследовав пациентку, местные эскулапы схватились за голову и перво-наперво посадили ее на строжайшую диету, да к тому же назначили массу процедур и лечебную физкультуру. Через три недели Гюльнара сбросила 8 килограммов и радовалась как дитя, предвкушая мужние похвалы. Но приехавший за ней супруг пришел в негодование, не досчитавшись привычных складок на любимом теле. Гюля в ужасе побежала к врачу и долго рыдала, обвиняя его во всех тяжких и утверждая, что, если ее Акимчик бросит ее, тощую и страшную, виноват будет он, доктор-убийца, да-да, убийца великой любви!

Благодарение Аллаху, исчезнувшие было складочки вскоре вернулись под неусыпным наблюдением заботливого мужа.

А вскоре произошло нечто, заставившее нашу красотку поверить в чудо и абсолютную правильность своего веса. В темном переулке на Гюльнару напал бандит, пытаясь сорвать золотую цепочку. Получив неожиданный отпор, он просто ударил ее ножом в живот и убежал. И если бы не мощный защитный слой, быть бы Акиму безутешным вдовцом! Выписавшись из больницы, Гюльнара торжественно поклялась, что больше никогда в жизни худеть не будет.

Когда-то Али считался очень талантливым хирургом. Да вот беда – выпить любил. И не просто любил – к 40 годам стал уже законченным пивным алкоголиком. А значит, и прогулять мог, и глаз уже не тот был, и рука… Но привычкам не изменял. Так и жил один, потихоньку спиваясь и изредка вырезая аппендиксы – мало-мальски серьезные операции ему уже давно перестали доверять. Все вокруг с этим смирились. Кроме одного человека…

Мама несостоявшегося медицинского светила, волевая колоритная Зумруд, давно мечтала передать сына в надежные руки. И внуков, конечно же, очень хотелось. Но основным препятствием был сам Али. И тогда Зума предприняла последнюю попытку остепенить его.

– Сынок, – ласково начала она. – В нашем родном селе подросла чудесная девушка – младшая дочь моей подруги детства. Мне кажется, она могла бы стать тебе прекрасной женой! Умная, скромная, образованная…

– Ну мама, ну сколько можно?!.

– И если ты согласишься, – невозмутимо продолжила мать, – вместо этого, – она брезгливо ткнула в батарею бутылок из-под «Жигулевского», – я куплю тебе… настоящие «Жигули»! Последней модели!

Думал Али недолго, и вскоре в нашем дворе появилась большеглазая изящная Тахмина, а под окнами молодоженов засверкал свежей краской свадебный подарок новоиспеченной свекрови.

Тахмина выросла в дружной многодетной семье, выучилась в городе и вернулась в район учителем начальных классов. Несмотря на то, что считалась, по местным меркам, старой девой, в свои 27 лет она ощущала себя совершенно счастливой. Но родственники считали иначе и настояли на замужестве.

– Доченька, ну что тебя ждет здесь? – уговаривала мать. – А он городской, к тому же, хирург, уважаемый человек!

И Тахмина сдалась.

Жизнь в городе не задалась. Женитьба не обратила Али в трезвенника. Зато все свои обиды на несостоявшуюся жизнь он теперь вымещал на кроткой Тахмине. Она плакала и убегала к соседям. Те утешали бедняжку и уверяли, что вот родится ребенок – муж и образумится. Но нет, не образумился. Рождение первой дочери разочаровало Али – он ждал наследника (надо ведь передать кому-то подаренные мамой «Жигули»). Моя бабушка, помогавшая молодой матери нянчить малышку, пообещала, что уж вторым-то точно будет мальчик. Однако наша Усердная (именно так переводится на русский имя Тахмина) упорно рожала дочку за дочкой. Видимо, это было местью за постигшее ее разочарование в семейной жизни.

Когда Али напивался, первобытные инстинкты и желание иметь сына овладевали им с такой силой, что никакого сладу с этим не было. И тогда он снова шел на приступ. Тахмина вырывалась и с визгом бегала по двору. Муж гонялся за ней с негодующими воплями. Это уже превратилось в славную традицию. Как сейчас вижу эту картину: простоволосая, в исподнем, женщина носится по двору.

– Дай! Ну дай же! – чуть не плача умоляет почти настигающий ее супруг.

Одно за другим распахиваются окна, в них появляются болельщики – те, что не успели занять почетные места на балконах. Сначала раздаются голоса самых нетерпеливых, затем весь двор начинает дружно скандировать:

– Дай ему, дай!

– Умру, но не дам! – задыхаясь, выкрикивает непокорная горянка.