Джулия Тиммон - На край света

— Эй? Есть кто-нибудь? — Замираю на пороге чудного дома, в котором все до мелочей не как у нормальных людей, и прислушиваюсь. Никто не отзывается. — Бобби! — кричу я, осторожно проходя к кухне.

В ней никого, но на столе, покрытом странного вида скатертью, стоят немыслимых форм четыре кружки с остатками чая и ваза с неровными, будто отколотыми, зубчатыми краями, а в ней одинокий кекс. Прохожу к розовой в горошек плите и притрагиваюсь к чайнику. Он еще теплый, стало быть, хозяева где-то поблизости. И парадная не заперта…

— Бобби?!

Откуда-то со стороны заднего двора до меня вдруг доносится заливисто-счастливый детский хохот, и я, сама не понимаю почему, на миг замираю. Что меня так удивляет? Задумываюсь. Смех звучит все ближе и все сильнее чарует. Ловлю себя на том, что вслушиваюсь в него с любопытством и странной жадностью, и вдруг понимаю, чему так изумляюсь. Дело всего лишь в том, что я давным-давно, а может, и вообще никогда не слышала в этом городе настолько свободно льющегося, такого беззаботного смеха.

К нему примешивается другой, куда более низкий — явно моего брата. Сознаю, что, заслушавшись, позабыла, для чего сюда пришла, и усмехаюсь.

Прохожу к черному ходу и выглядываю на улицу. Погода сегодня далеко не из приятных. Солнце то показывается, то прячется за рваными серыми облаками, и с самого утра моросит противный дождь. В такие дни самое то сидеть перед камином, даже если он ненастоящий, и раздумывать о жизни. Или читать детям сказки, в крайнем случае смотреть с ними мультики — никак не носиться с хохотом по двору. Но в этом доме, говорю же, все шиворот-навыворот…

Вижу выбегающего из-за сарая брата и столбенею: его лицо, как у индейца, расписано разноцветными полосами, одна девочка сидит у него на плечах, вторую он держит вниз головой, в волосах обеих желтеют одуванчики. Все трое умирают со смеху.

— Бобби! — вскрикиваю я, наверное, больше от неожиданности и потому что не знаю, как себя вести. — Сумасшедший! Вы же простудитесь…

Бобби поворачивается ко мне, опускает на землю ту девочку, которую держал вверх ногами, и одергивает ей цветастое платьице. Она, вся сияя, уверенным жестом берет его за руку.

— Привет! — восклицает он.

— Привет! — звонкими радостными голосками здороваются со мной девочки.

Я отвечаю не сразу. Сначала обвожу пытливым взглядом их раскрасневшиеся пышущие довольством и здоровьем мордашки.

К недавней женитьбе Бобби члены нашей семьи отнеслись по-разному. Мама, добрая душа, вздохнула с большим облегчением и приняла невестку, как дочь, во всяком случае искренне старается быть ей матерью. Отец по сей день смотрит на нее настороженно, хоть и воздерживается от резких высказываний. Хэлли, наша младшая сестренка, еще студентка колледжа, все негодует («С двумя детьми от разных мужчин! И с такой профессией!). Я же до сих пор совершенно не знаю, как ко всему этому относиться.

Бобби из нас самый старший. До некоторых пор слыл плейбоем и ветреником, постоянно менял женщин и ни с одной из них не встречался более пары месяцев. Мама с папой хватались за головы и были уверены, что он никогда не остепенится. Отец несколько раз пытался серьезно побеседовать с ним, растолковывал, что семья — основа здорового общества и цивилизации в целом. Но Бобби только отшучивался и продолжал жить в свое удовольствие. И вот в один прекрасный день на какой-то из бесконечных вечеринок, устраиваемых его бесшабашным другом Марком, повстречался с Сарой Дадлстон, актрисой театра. И его вдруг будто подменили.

— Здравствуйте, — запоздало отвечаю я, улыбаясь совершенно естественной улыбкой. Когда видишь перед собой таких детей, губы, несмотря ни на что, сами собой разъезжаются в улыбке.

Бобби опускает на землю вторую девочку и легонько шлепает обеих по плечикам.

— Бегите же, поцелуйте тетю Джой!

Малышки срываются с места и несутся ко мне так, будто давно и хорошо меня знают. Я неловко наклоняюсь и даю им себя расцеловать. Щечки у обеих мокрые, но головокружительно пахнут травой, цветами и свежестью. Возникает такое чувство, будто ты не в Лондоне, а где-нибудь за городом.

— Идемте пить чай! — объявляет та, что повыше.

Отмечаю, к своему стыду, что совершенно не помню их имен. Я видела их всего лишь раз, на свадьбе. Но в тот день было слишком много народу, девочки все больше помалкивали, к тому же их прямо из церкви увезли домой.

Бобби смеется.