Ольга Меклер - Где находится край света

Летом по дворам ходили старьевщики, по совместительству собирая бутылки, и мороженщики – колоритные дядьки с зычными голосами. Они активно способствовали нашему первому знакомству с формулой товар-деньги-товар: на вырученные за бутылки деньги можно было купить либо восхитительную трещотку у того же старьевщика, либо мороженое у его сменщика.

А в самой глубине двора росла огромная раскидистая шелковица, под которой, едва наступало лето, ежедневно разыгрывалось какое-либо действо. Ее щедрая тень была нашим домом, штабом, магазином, школой, театром и всем, что подсказывала неудержимая детская фантазия…

Но сегодня я понимаю, что самым интересным спектаклем, а вернее сериалом, была сама бурная и искрящаяся жизнь нашего двора, каждый обитатель которого был поистине гениальным актером – со своими амплуа, репертуаром и… мелодиями.

Нам, детям, казалось, что Беюк-муаллим всегда был таким – солидным, статным, высоким стариком. На самом же деле, как смущенно поведала бабушка Альвины, в юности по нему сохли почти все окрестные девушки. А сам молодой черноглазый джигит сватался к нашей рассказчице и даже собирался ее украсть, получив отказ от сурового отца возлюбленной. И все уже было решено, но грянула война…

Беюк дошел до Берлина и вернулся в родной Баку бравым орденоносцем. Только вот красавицу Дилару уже отдали замуж. Потосковал-потосковал наш герой, да и ушел с головой в работу. Должность ему досталась знатная – базарком! С обязанностями своими он справлялся превосходно, но многочисленные предложения о повышении упорно отклонял. Так и протрудился там, на Кубинской площади, до самого выхода на пенсию.

Дополнение «муаллим» (учитель, почтительное обращение к старшим) появилось со временем и было вполне заслуженным. На пенсии Беюку-муаллиму не сиделось, и по великому блату его устроили вахтером в Госкомиздат, располагавшийся в старинном купеческом особняке. Так из визитной карточки Губинского рынка наш сосед превратился в лицо Госкомиздата. Внешностью он обладал и правда очень представительной и даже грозной, на деле же был человеком мудрым и удивительно добрым.

А еще обладал весьма своеобразным чувством юмора. Так, мою подругу – натуральную блондинку – называл не иначе как «моя свежезамороженная», а на вопрос «Как дела?» неизменно отвечал одно: «Выще индейски!». Откуда взялось это выражение, оставалось только гадать: может, с войны, а может, Гой-ко Митич произвел неизгладимое впечатление.

Каждое утро Беюка обязательно кто-то навещал. Гости традиционно приносили фрукты и сладости. А поскольку семьей наш добрый индейский дедушка так и не обзавелся, доставались все эти подношения нам. Но самые лакомые кусочки – почему-то Альвине – внучке первой и единственной любви…

Когда Гюльнара проходила мимо, даже самый добропорядочный семьянин скашивал глаза в ее сторону. Что уж говорить о менее устойчивых?! Те просто сворачивали шеи. И их можно понять! Господь не поскупился, одарив ее столь пышными формами, что наша в высшей степени легкая промышленность на подобные размеры даже не рассчитывала – спасал индпошив. В общем, девушка полностью соответствовала своему имени (Гюль – цветок) – расцвела пышным цветом.

Бесконечные поддразнивания ничуть не озлобили ее, характером Гюли обладала мягким и покладистым. А еще очень любила детей и всех дворовых ребятишек перенянчила на своей великолепой груди. Иногда подросшие мальчишки по старой привычке наносили визит нянюшке и… тут же вылетали под громкие возмущенные крики хозяйки.

Аким впервые попал к нам во двор случайно – ошибся адресом в поисках дома приятеля. А Гюли как раз направлялась к колонке. Она была так хороша в лучах предзакатного солнца, так плавно колыхались при ходьбе ее формы, что хрупкий юноша просто онемел от представшей его взору красоты. И пусть он далеко не по всем параметрам соответствовал принцу на белом коне, являвшемуся в девичьих грезах, именно Аким оказался тем самым, ее мужчиной, восторженно принявшим Гюльнару со всем ее богатейшим приданым.

Жили они душа в душу. Муж не переставал восхищаться своим сокровищем и гордился тем, что такая роскошная женщина согласилась стать его женой. Гюли же расцвела еще больше. Исчезла застенчивость, горделиво выпрямилась спина, расправились стеснительно сдвинутые плечи, улыбка стала более открытой, а взгляд поистине королевским!