Ольга Меклер - Где находится край света

Карл умер внезапно. Гипертонический криз, больница, вроде бы пошел на поправку… кто-то оставил газету на краю его кровати, хотел взять, приподнялся, так и не дотянулся… Никогда еще Мария не испытывала такой жуткой, гнетущей, вселенской тоски, такого неизмеримого горя. Она поняла, что выражение «душа болит» – никакая не метафора, потому что боль эту чувствовала физически. Пожалуй, единственное, что она была способна чувствовать. Голод, сытость, вкус пищи, усталость превратились в какие-то абстрактные понятия. Как он мог? Почему? Как теперь без него? И зачем? 53 года… Разве это возраст? Только жить снова начали! А теперь жить не хочется. Одной не хочется. Лора тоже переносит смерь отца очень тяжело. Но она молодая, и у нее есть Лева…

Через полгода Лора вышла замуж. Свадьбы не устраивали, не до веселья было, просто пошли и расписались. Лева переехал к жене. Мария Васильевна оставила молодых и уехала в Джезгазган – встретиться со старыми друзьями, так хорошо знавшими их с Карлом, так любившими их семью.

Она и правда отогрелась с ними, начала приходить в себя. Перед отъездом, за прощальным ужином, Ольга Николаевна обратилась к подруге с неожиданной просьбой:

– Мария, если Лора родит девочку, пожалуйста, назовите ее в мою честь.

– Ольга Николаевна, дорогая, конечно! Мои молодые будут только рады, они вас так любят и уважают!

– Ну и хорошо…

Лев блестяще защитил диплом и был распределен в Химико-металлургический институт, где сразу же зарекомендовал себя как перспективный талантливый ученый. И начал настаивать на том, чтобы и Лора получила высшее образование. Она без особых трудов в том же году поступила на филологический факультет пединститута. В декабре у них родилась дочь. Разумеется, Ольга.

Оленька, Ольгунок… Эта болезненная кроха наполнила существование Марии Васильевны новым смыслом, а вернее сказать, попросту вернула ее к жизни. Молодая бабушка полностью растворилась в новой любви. Она тем более ощущала свою необходимость, что зять много работал, а дочь училась. Огорчало одно: не дожил Карл, не увидел этого маленького чуда, не погуляют они все вместе, как когда-то по Куйбышеву с Лоринькой…

Разрываться между работой и внучкой не получалось, и она выбрала последнее – ушла на пенсию. В редакции устроили торжественные проводы, подарили часы каслинского литья – Хозяйка Медной горы полулежа, выставив волнующую линию бедра, завлекающе смотрит на Данилу. Расставаться с опытным журналистом, однако, не спешили, Василий Ефимович частенько подкидывал задания, интересные темы, и она с удовольствием за них бралась.

Лев оказался совершенно сумасшедшим мужем и отцом: вставал к дочери по ночам, стирал пеленки и задыхался от нежности и гордости. Однажды смущенно попросил:

– Мария Васильевна, вы посидите в субботу с Оленькой? Мы с ребятами в ресторан собрались.

– Конечно, Левушка, а что за праздник? Чей-то день рождения, юбилей?

– Да так, что-то Лора заскучала…

– Идите, идите, развейтесь. Ты же знаешь, я всегда с удовольствием!

Достойный повод, подумала она с улыбкой. Ну и замечательно! Дай им Бог!

Лора закончила первый курс, у нее начались летние каникулы, а у Левы отпуск, и Мария снова поехала в Джезказган – на 70-летие Ольги Николаевны. Тем более и Зинаида Алексеевна с удовольствием нянчилась с девочкой.

– Ирмочка, принеси-ка шкатулку, ту, мамину, инкрустированную, ты знаешь, – попросила юбилярша. Достала большую старинную серебряную ложку с монограммой и гранатовое ожерелье, протянула подруге:

– Вот, возьми, это моей тезке. Пусть ест с серебра – нужды знать не будет. Гранаты пока пусть Лора носит. А когда Ольге 18 исполнится, ей отдаст. Мне ведь недолго осталось…

Мария Васильевна с трудом подавила стон, готовый вырваться наружу: еще не утихла боль от потери Карла, а впереди новая. Нет! Не думать об этом, всему свое время! Потом… Сейчас с этим не справиться. Она бодренько пообещала приехать и на 90-летие тоже и перевела разговор на другую тему.

Ольги Николаевны не стало через два месяца…

Леве выдали ордер на двухкомнатную хрущевку. Мария предложила сделать родственный обмен («Мне такие хоромы не нужны!») и завершила цепочку однокомнатной квартирой старого типа.

С соседями в основном повезло. Ближе всего сошлись с Елизаветой Ивановной Савиной, жившей этажом выше, женщиной, на голом энтузиазме создавшей в городе пионерский кукольный театр «Буратино», особенностью которого было то, что и артистами-кукловодами, и мастерами-кукольниками были дети. Юрий Иванович, ее муж, интеллигент старой закваски, десять лет провел в лагерях и вышел оттуда совершенным инвалидом, обогатившись туберкулезом и лютой ненавистью к власти. В туалете у него висела картонка, с одной стороны которой был наклеен портрет Сталина, с другой – Мао Цзэдуна. Посещая отхожее место, Юрка, как его называла жена, непременно плевал на одну из сторон, не забывая соблюдать строгую очередность.