Ганс Фаллада - Крестьяне, бонзы и бомбы

— Ах так… — говорит Тиль.

— Когда вернусь, не знаю. Как же быть с вашей кормежкой? И вообще, оставлять вас здесь, без меня, слишком опасно. Отправляйтесь-ка, пожалуй, на Бандековский хутор, так будет лучше. Дорогу вы знаете, с графом знакомы. Вот, на всякий случай, пятьдесят марок. Хотя деньги вам вряд ли нужны.

— Не нужны, — говорит Тиль. — А как же здесь?

— Здесь? Ах да, насчет подкарауливания?.. Ага, вот и машина. Мне пора… Нет, здесь уже ничего не надо. Все важные бумаги я забрал… Ну, пора. До свидания, Тиль. Слава «Крестьянству»!

— Слава «Крестьянству»!

— Вы тоже не задерживайтесь!

— Вслед за вами, — говорит Тиль.

— Ну, еще раз, счастливо…

В конференц-зале губернатора Тембориуса царит хорошее настроение. Даже очень хорошее.

Представители сельского и городского населения округа Штольпе сидят рядышком за длинным зеленым столом и мирно беседуют. В торце, за поперечным столом, восседает Тембориус со своим штабом. Сегодня губернатора не узнать, — он любезно улыбается, реагирует на шутки, сам шутит, чувствуется, у этого человека счастливая рука, она все уладит.

Ему удалось то, что казалось безнадежным: собрать враждующих братьев из села и города за один стол.

Правда, городское управление Альтхольма представлено слабовато. Там, понятно, надулись и направили сюда лишь одного асессора Штайна, — жест чисто формальный, еще бы, их бесит, что у властей провинции более легкая рука, чем у «товарища» Гарайса.

Ну ладно, и все ж таки город представлен: ремесленное сословие — обер-мастерами, розничная торговля — влиятельным господином Манцовым, фабриканты — их адвокатом.

А кто только не прибыл из сельской местности — не сосчитаешь. Тут и сельскохозяйственная палата, представленная аграрным советником, директора двух земледельческих училищ, два инспектора по семеноводству.

Тут и сельскохозяйственный центросоюз: два члена правления.

От районных крестьянских союзов сразу пять человек.

Луговодство и гидротехнические сооружения — двое.

Представлены сельские учителя, сельское духовенство, содержатели деревенских трактиров.

Да, асессор Майер проявил исключительную оперативность, даже в самых отдаленных уголках он высмотрел организации, которые можно было пригласить. Ну кто бы подумал о Союзе померанских птицеводов или о Союзе сельских домашних хозяек? Он!

А его доклад о юридических и законных основаниях, которыми руководствовалась полиция 26 июля, — это же образец осторожности, умеренности и блестящих формулировок.

Едва ли не лучше, едва ли не сильнее, чем тактический разбор и рассуждения полковника полиции Зенкпиля.

Ну и сам он, господин губернатор Тембориус, проанализировал внутриполитические предпосылки и последствия того дня, пожалуй, не без успеха.

Все обсуждение прошло в высшей степени лояльно, никакого ожесточения, враждебности. Витражные окна в просторном конференц-зале распахнуты настежь, воздух и свет вливаются в зал сплошным потоком, можно сказать, весь мир вливается сюда, ведь здесь некоторым образом находишься на виду у всего мира. И готов ответить на любой вопрос, но все уже обсуждено до мельчайших деталей и никаких вопросов не возникло.

Сейчас решили сделать перерыв. Прежде чем перейти ко второму главному пункту повестки дня: устранению бойкота, господам участникам под предлогом антракта предоставили возможность обменяться мнениями.

И господа беседуют друг с другом.

Вот Манцов наткнулся здесь на доктора Хюпхена, и смотрите-ка, сегодня Манцов совсем другой человек. У него возник один хитроумный налоговый вопросик, и хотелось бы посоветоваться с милым доктором, нет, нет, он отнюдь не собирается попрошайничать у консультанта, прямо здесь; он понимает, что экономист тоже хочет жить, ха-ха! — в ближайшие дни он проконсультируется у господина доктора вполне официально. И намекает — мол, есть виды на будущее — юрисконсульт Союза розничных торговцев уже староват.

— Да-с, мой милый доктор, об этом мы еще потолкуем.

Доктор Хюпхен — не без умиления в душе — вспоминает Гарайса, — кому еще он обязан за подобное предложение? Когда же он осведомляется, где это пропадает Гарайс, то, к своему удивлению, слышит презрительный ответ: — Гарайс? Боров? Да он же давно труп!

— Труп?

— Разве вы ничего не слышали о письме губернатора? Это все равно что конец…

Почетный обер-мастер цеха пекарей сидит рядом с суперинтендентом Шварцем.