Джейми Макгвайр - Весь этот свет

Я прижала пальцы ко лбу.

– О, боже. Ну, будем решать проблемы по мере их поступления… Швабра.

Поппи убежала и через несколько секунд принесла мне швабру и ведро.

– Поппи…

– Знаю. Больше никакой помощи.

– Мы ведь говорили об этом. Когда ты здесь, ты просто ждешь меня.

Поппи кивнула, посасывая палец.

– Прости.

– Итак, чем ты занималась? – спросила я, надеясь, что она будет говорить, пока я работаю. Я положила сухие полотенца в корзину для белья, потом отобрала намокшие.

– Как ты собираешься ее чинить? – спросила Поппи.

– Думаю, – проворчала я, – если просто затянуть шланг, все будет в порядке. Жаль, что Эллиотт… – Я осеклась.

– Кто такой Эллиотт?

Я улыбнулась.

– Эллиотт мой друг.

Поппи нахмурилась.

– Тот мальчик с фотоаппаратом?

– Да, с заднего двора. Я забыла, ты же была там в тот день, – я встала и потянулась. – Так, как думаешь, куда мы положили гаечный ключ?

Я пошарила в кухонных шкафчиках, поискала в кладовке и наконец нашла ящик с инструментами в шкафу рядом со стиральной машиной. Я отодвинула машинку от стены и, орудуя гаечным ключом, включила воду, а затем и машинку. Она начала наполняться водой, и на этот раз ничего нигде не протекало.

Поппи захлопала в ладоши.

– Видишь? И без Эллиотта обошлись.

– Да уж, – пробормотала я, смахивая прядь волос со лба. – Знаешь, что мы должны сейчас сделать?

Поппи покачала головой.

Я обняла ее.

– Мы должны почитать «Алису в Стране чудес».

Поппи отступила назад, подпрыгнула и снова захлопала в ладоши.

– Правда?

– Да, а потом мне нужно будет написать доклад.

– Я принесу книгу! – воскликнула Поппи и убежала, оставив меня одну в чулане.

– Разве этот доклад вам задали не на понедельник? – спросила мамочка из кухни.

Я вытерла лоб.

– Да, но… Я хотела поговорить с тобой о пятничном вечере. Эллиотт участвует в футбольном матче. Это за городом.

Мамочка не ответила, поэтому я вышла из чулана. Она выглядела лучше, чем в ту ночь, когда я нашла ее в подвале. Она казалась отдохнувшей, на щеках снова играл румянец.

– Мамочка?

– Я тебя слышала. Ты сказала, что будешь работать над докладом, который нужно сдать в понедельник.

Мамочка стояла возле кухонного шкафчика и убирала на полку посуду, упорно не глядя мне в глаза.

– Я хотела начать сегодня вечером, чтобы закончить вовремя.

– А как насчет остальной домашней работы?

– Я все успею.

– А как же гостиница?

Я переступила с ноги на ногу, потерла ладони друг о друга и наконец набралась смелости.

– Мне бы хотелось взять выходной в пятницу.

Мамочка молчала не меньше минуты. Я знала, что Дюк близко, поэтому надеялась, что мамочка не рассердится, и ее вопли не привлекут его внимание. Он часто пытался призвать меня к порядку вместо мамочки.

– Если ты просто скажешь мне, что нужно, я постараюсь все сделать в четверг вечером и в пятницу утром, перед школой.

Она отвела взгляд и покачала головой.

– Мамочка…

– Послушай меня, Кэтрин. Я поняла, что этот мальчик станет проблемой, когда ты впервые о нем заговорила. После того как он уехал, ты два года слонялась по дому, словно привидение, а теперь, когда он вернулся, ты снова оказалась у него в когтях. Он использует тебя. Как только он закончит учебу, он без всяких сожалений уедет отсюда и не вернется.

– Это неправда.

– Ты ничего не знаешь.

– Я знаю, что Эллиотт попросил меня поехать с ним после окончания школы. Он хочет путешествовать, мамочка, и он хочет, чтобы я отправилась с ним. Он… он любит меня.

Мамочка повернулась ко мне спиной и издала зловещий смешок. Обычно после такого смеха она теряла самообладание. Но секунды шли, мамочка молчала, и это ее поведение пугало меня намного больше, чем крики Дюка.

– Ты не уедешь, – наконец сказала она. – Мы это обсуждали.

– Кто это обсуждал?

– Гости и я. Прошлой ночью. Мы все согласились.

– Вы согласились? Мамочка, – взмолилась я, – о чем ты говоришь? Гости не могут ничего решить за меня. И тебе не нужно ничего решать вместо меня.

– Ты остаешься.

– Дорога туда – это всего полтора часа езды на машине… – умоляла я.

– После окончания школы ты мне нужна здесь. Ты не можешь уехать.

У меня на языке завертелись все слова, накопившиеся за годы тревог и одиночества. Мамочка знала, через что я прошла, как я несчастна в гостинице на Джунипер-стрит, но ей было все равно. Мои плечи поникли. В глубине души я надеялась, что мамочка освободит меня и позволит мне уйти.