Анатолий Чмыхало - Дикая кровь

— Что снилось-виделось добру молодцу? — игриво спросила она, заранее радуясь удаче. — Ай все позабыл?

— Каки уж тут сны! — досадливо сказал он.

Феклуша сообразила, что он сегодня в обиде на нее — не выспался. И то сказать, спал ли мужик пару часов. Твердо решила не ходить к нему на этой неделе, пусть опочивает вволю.

И уже назавтра Куземко рассказал ей свой удивительный сон. Будто взошел он на большой белый струг, чтобы плыть неведомо куда, но на струге нет ни гребцов, ни кормчего. Ходит Куземко по стругу, в руках гудок поет, а за ним вроде бы ряженые приплясывают. И говорит он им: садитесь на весла и поплывем. А они качают головами — не хотят садиться. Тогда он хватает палку и — хрясь по голове одного да другого. И тут струг накренился и начал тонуть, вода валом хлынула на палубу. Куземко вскрикнул, кувыркнулся и сразу оказался будто бы на облаке. И вышло как-то, что ряженые уже не ряженые, а босые черти.

— Страшный сон, — Феклуша испуганно всплеснула белыми руками. — Верно, уплывешь ты от меня, ягодка сладка.

На другую ночь в долгом приятном сне Куземко видел своего покойного тятьку. Учил его тятька паровое поле боронить, а полю тому чистому ни конца ни края, земля жирна и черным-черна, словно сажа. Потом вместе они сеяли крупную, как горох, ярицу, а у тятьки было большое лубяное лукошко, такое большое, словно маковка на Спасской церкви.

— Кто-то зло посеет между нами, — понимающе рассудила Феклуша.

В остроге пешие казаки учились рукопашному бою. С двухсаженными, острыми, как кинжал, рогатинами, с бердышами они свирепо бросались на высокую острожную стену. А на той стене ловкие стрельцы неошкуренными березовыми жердями отбивали нападение. Под страшными ударами гнулись, скрипели и ломались тонкие древка копий, гулко гудели шлемы. В сухом морозном воздухе стоял неистовый рев, словно это бились исходящие яростью быки.

На громовой шум отовсюду сбежался любопытный народ. Разом опустел торг, а потом обезлюдели и улицы, и дворы посада. Степенные старики, жадные до представлений лукавые женки, резвые казачата тоже прыгали и горланили во всю мочь, давая дельные и бездельные советы, восторгаясь показной, скорее скоморошьей, чем воинской, удалью стрельцов, высмеивая нерасторопных:

— Цепляй его и тащи!

— Эк его в рожу! Как в ворота заехал!

С крыльца, над которым задорно плескалось осинового цвета с желтой опушкой и образом Спаса шелковое знамя пеших казаков, за боем пристально следил Михайло Скрябин, в панцире до коленей, в высоком посеребренном шлеме. Он то и дело покрикивал вниз:

— Гузно-то подбери, гузно! Да ты ужо не страшись его, лезь! Фу ты!

Казаки, услышав зычный голос воеводы, изо всех сил усердствовали, воодушевлялись. И вот одного в отчаянной суматохе так хряпнули березовой жердью по голове, что жердь переломилась и кругом пошел бедняга, дважды перевернулся, плашмя пал на землю — и готов. Приметил это Родион, отбросил рогатину в сторону, подскочил к убитому. Заглянул в мертвые глаза и остановил смертную сечу:

— Хватит! Не то у меня казаков убудет. С кем тогда воевать Алтын-царя?

Васька Еремеев украдкой позвал в караульню новоприбранных служилых. Но казаков не проведешь. Казаки смекнули: даст новичкам денежное жалованье. И некоторые предусмотрительно, шаг за шагом, подвинулись ближе к воротам на тот случай, если на радостях кто-нибудь да и пригласит в кабак.

В числе получающих первое жалованье счастливцев был и Куземко, он впереди других прошел в караульню и уверенно приблизился к Ваське. Сорвав с головы колпак, поклонился сдержанно, с достоинством. Васька, усмешливо скривя рот, долго рылся в карманах, с трудом выудил рубль:

— Вот тебе за год.

— Пошто скудно даешь? — отодвигая Васькину суетливую руку, удивился Куземко.

— Остальные — в почетный подарок воеводе, — с хитрой усмешкой сказал Васька.

— Какой подарок? Лжешь, однако! Давай все!

— Ай батогов выпрашиваешь? — не повышая голоса, тем же тоном осведомился подьячий.

— За что батоги?

— Поукороти-ко язык. Воевода найдет за что.

— Отдай жалованье! — Куземко ухватил Ваську за руку, в которой тот крепко зажал деньги. — Отдай сполна!

Неизвестно, чем бы закончилось у них дело, но в караульню размашистой грузной походкой вошел Родион Кольцов, и Куземко, боясь своего атамана, с явной неохотою, а все ж отпустил подьячего.

— Что тут у вас? — спросил Родион.

Васька спрятал кулак за спину и заерзал на сундуке.