Нэнси Митфорд - Любовь в холодном климате

— Это совсем выбило меня из колеи, — сказала тетя Сэди. — Я всегда боялась, что это произойдет. Теперь мы все начнем умирать один за другим.

— Ерунда, — бодро ответил Дэви, — Современная наука вполне способна поддерживать нас живыми и здоровыми еще много лет. Внутренние органы Патриции были в ужасном беспорядке, я поговорил с доктором Симпсоном, пока ты была с Соней, просто чудо, что она не умерла много лет назад. Когда дети лягут спать, я тебе все подробно расскажу.

— Спасибо, нет, — отказалась тетя, а дети бросились умолять его пойти с ними в Достов чулан и рассказать все в подробностях.

— Это несправедливо, Сэди ничего и слышать не хочет, а мы умираем от любопытства.

— Сколько лет было Патриции? — спросила тетя Сэди.

— Ненамного старше нас, — ответил Дэви. — Я помню, когда она выходила замуж, она была на несколько лет старше Малыша. О, он казался таким замерзшим на этом холодном ветру.

— Я думаю, он ужасно страдает, бедняга.

За время недолгой прощальной службы тетя Сэди с леди Монтдор пришли к согласию, что смерть леди Патриции стала шоком для всех, хотя они знали, что она чувствует себя не совсем хорошо, но никто и понятия не имел, что она находится в критическом состоянии, ведь она с таким нетерпением ждала своей поездки за границу на следующей неделе. Леди Монтдор, которую возмущал сам факт смерти, явно считала это наиболее бестактным поступком своей золовки, нарушившим покой их узкого семейного круга. Лорд Монтдор был потрясен зрелищем смерти. Но, как ни странно, труднее всех это переносила Полли. Она заболела, услышав эту новость, провела два дня в постели и до сих пор выглядела так плохо, что мать отказалась взять ее на похороны.

— Это кажется довольно странным, — сказала тетя Сэди. — Ты не знаешь, Фанни, почему она так горюет о Патриции?

— Нервное потрясение, — заявил Дэви, — думаю, она до сих пор никогда не сталкивалась так близко со смертью.

— А вот и нет, — возразила Джесси. — Она перенесла трагическую утрату Рейнджера.

— Но собаки — это совсем не то, что человеческие существа, моя дорогая Джесси.

Но для Радлеттов собаки были тем же самым, возможно даже больше, чем люди.

— Расскажите нам о могиле, — попросила Виктория.

— Здесь нечего особенно рассказывать, — отозвалась тетя Сэди, — вы знаете, что такое могила — много цветов и грязи.

— Они покрыли ее вереском, — ответил Дэви. — Из Крейгсайда. Бедная Патриция любила Шотландию.

— А где она находится?

— На кладбище в Силкине, конечно. Под соснами и кипарисами, если вас это интересует. Отлично видно из спальни Малыша, кстати.

Джесси заговорила быстро и горячо:

— Обещайте похоронить меня здесь, чтобы не случилось, я покажу вам точное место, я всегда смотрю на него, когда иду в церковь. Это рядом с могилой той старой леди, которой было почти сто лет.

— Но это не наш участок кладбища, дорогая.

— Нет, но я хочу именно это место. Однажды я видела там бедного мертвого мышонка. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не забудьте.

— Ты выйдешь замуж за какого-нибудь мерзавца и уедешь жить к антиподам, — сказал дядя Мэтью, входя в гостиную. — Они отпустили эту свинью, сказали, что нет никаких доказательств. Все доказательства, будь они прокляты, были у него на лице написаны, достаточно было на него посмотреть. Мы с адмиралом собираемся подать в отставку.

— Купи мне это место, — продолжала Джесси. — Я заплач у, клянусь. Пожалуйста, па, ты должен.

— Запиши все, — потребовал дядя Мэтью, передавая ей листок бумаги и авторучку, — если не запишешь, мы забудем. И я хотел бы получить залог в десять фунтов.

— Ты можешь взять его из моего подарка на день рождения, — ответила Джесси, увлеченно строча свое завещание. — Я нарисовала карту, как в «Острове сокровищ». Видишь?

— Да, спасибо, все совершенно ясно, — сказал дядя Мэтью.

Он подошел к стене, достал ключ из кармана, открыл сейф и положил туда карту. Почти в каждой комнате замка Алконли находились сейфы, содержание которых озадачило бы грабителя, открывшего их. Драгоценности тети Сэди, некоторые с очень приличными камнями, никогда не лежали там. Они сверкали по всему дому и саду, где тетя могла их снять и забыть — на умывальнике около раковины, рядом с цветочной клумбой, на столике для шитья. Ее самые ценные вечерние украшения хранились в банке. Сам дядя Мэтью не имел украшений и презирал всех, кто их носит. Платиновое кольцо-печатка Малыша, жемчужные пуговицы и цепочка для часов бесили его до скрежета зубовного. Его собственные часы представляли собой большое тикающее блюдце из пушечного металла, которые дважды в день сверялись со временем по Гринвичу по хронометру в кабинете, и спешили на три секунды в неделю. Они крепились к пуговице его кротового жилета простым кожаным шнурком, на котором тетя Сэди завязывала узлы, чтобы дядя не забывал ее поручений.