Нэнси Митфорд - Любовь в холодном климате

— О, прекрасно. Может быть, я смогу склонить тебя к небольшой поездке? Твоим страданиям она совершенно не помешает. Я хочу померить ту голубую бархатную шляпу у мадам Риты, а потом заехать за перчатками в Дебенхамс — они сказали, что сегодня получают новую партию. Да, ну худшее впереди. Может быть, я смогу склонить тебя к ланчу у тети Эдны в Хэмптон-корт? А потом посидим и поболтаем, пока мне будут приводить в порядок волосы. Нет, забудь, если я предложила что-то ужасное, мы все равно увидимся. Я буду у тебя через полчаса.

Я была весьма гибкой и склонялась, к чему угодно. У меня не было никаких дел, и я наслаждалась, колеся по Лондону в огромном «даймлере», пока Полли занималась делами, обязательными для всех красавиц. Хотя общество мало интересовало ее в то время, она тщательно заботилась о своей внешности и, я уверена, не собиралась в будущем пренебрегать ею, как леди Патриция. Поэтому мы ехали к мадам Рите, и я мерила все шляпы в магазине, пока Полли оплачивала свои покупки, и я спрашивала себя, почему я никогда не могу найти подходящую шляпу, и что мне делать с жесткими, как вереск, волосами; а потом мы ехали в Хэмптон-корт, где жила старая двоюродная бабушка Полли. Она весь день сидела у окна в ожидании вечности, как она сама говорила.

— И все-таки мне не кажется, что она чем-то болеет, — сказала Полли.

— Я заметила, — ответила я, — что замужние женщины и даже вдовы никогда не болеют. В браке есть нечто такое, что останавливает болезни навсегда, интересно, почему?

Полли не ответила. Само слово «брак» заставляло ее плотно закрываться в раковине, как моллюск, приходилось об этом помнить.

Накануне объявления о моей помолвке в «Таймс» во второй половине дня тетя Эмили отправила меня в Монтдор-хаус сообщить новости. Это было вовсе не в моем характере, я отчаянно стеснялась ехать в чужие дома и обсуждать там обстоятельства моей помолвки и будущего брака. Но я согласилась с тетей Эмили, когда она сказала, что леди Монтдор была очень добра ко мне, и Полли была мне такой близкой подругой, что будет некрасиво, если они узнают о моей помолвке случайно из газеты. Поэтому я поехала, дрожа от страха. Буллит, дворецкий, всегда пугал меня до припадка. Это был вылитый Франкенштейн, за которым я быстро семенила через пустые огромные залы, напоминавшие музей, пока не добиралась до маленькой зеленой гостиной, единственной комнаты в доме, похожей на человеческое жилье среди этой анфилады покоев, всегда готовых к торжественным светским приемам.

Однако, в тот день входную дверь мне открыл лакей, вполне похожий на человека, и он даже сообщил мне хорошую новость, что ее светлость еще не вернулась, а леди Полли дома одна. Таким образом, добравшись до гостиной, я обнаружила Полли на фоне привычных атрибутов пятичасового чаепития — серебряный чайник на спиртовке, серебряный молочник, чашки и блюдца Королевского фарфорового завода и ассортимент сладостей, достаточный для небольшой кондитерской. Она сидела на ручке кресла и читала «Татлер».

— Божественный «Татлер», — сказала она, — он лечит от всех болезней. Я приглашала Линду, но она ужасно занята на этой неделе, как хорошо, что ты пришла. Теперь мы можем выпить чаю.

Я не знала, как она воспримет мою помолвку, ведь я никогда не говорила с ней об Альфреде с тех пор, как упросила ее отправить ему приглашение на бал; казалось, она избегает молодых людей и разговоров о любви. Но когда я выложила ей свою новость, она была в восторге или лишь слегка упрекнула меня в скрытности.

— Я помню, ты заставила меня пригласить его на бал, — сказала она, — но больше ты о нем не упоминала.

— Я не смела говорить об этом, — ответила я, — я боялась загадывать, это было слишком важно для меня.

— О, я тебя понимаю. И я так рада, что ты влюбилась в него прежде, чем он сделал предложение. Я никогда не верила, что можно полюбить человека после свадьбы. Ты сама не понимаешь, как тебе повезло.

Ее глаза были полны слез.

— Давай, — сказала она, — расскажи мне все.

Я была удивлена этому необычному для Полли всплеску чувств, но эгоистично наслаждаясь своим великим счастьем, не попыталась сделать паузу и разобраться, что это могло значить. Поэтому я быстро заговорила:

— Мне было немного грустно на твоем балу, потому что я не ожидала, что он приедет в Лондон, и у него не было вечернего костюма. И еще он всегда так занят и ненавидит вечеринки, так что можешь себе представить, как я была поражена, когда увидела его. Он пригласил меня танцевать, а потом танцевал с Луизой и даже с тетей Эмили, так что я подумала, хорошо, что он здесь больше никого не знает. Потом он отвел меня на ужин и сказал, что ему нравится мое платье, и он надеется встретиться со мной в Оксфорде, и еще он дал понять, что помнит разговор, который был у нас раньше. Ты знаешь, это меня очень подбодрило. После этого он два раза приглашал меня в Оксфорд на ланч и на вечеринку, но на каникулы уехал в Грецию. В Оксфорде ужасно длинные каникулы, ты знаешь. И он ни разу не написал, даже не прислал открытку, так что я подумала, что все кончено. Но в четверг я снова поехала в Оксфорд и на этот раз он сделал мне предложение, вот смотри, — сказала я, показывая старое кольцо с огромным гранатом, окруженным алмазами.