Нэнси Митфорд - Любовь в холодном климате

— И он опять преследует людей, — с негодованием сказала тетя Сэди.

Но ум леди Патриции не мог сосредоточиться на идиоте. Она вспоминала, я была уверена, о том, как она сама танцевала на балах в этих комнатах, когда была молода и влюблена в Профессора Безобразника, и как она страдала, когда он флиртовал и танцевал с другими женщинами. И самое печальное, что теперь ей было не о чем заботиться, кроме состояния ее печени. Я знала от Дэви («Какая удача, — говорила Линда, — что Дэви оказался таким старым сплетником, что бы с нами стало без него»), что леди Патриция была влюблена в Малыша несколько лет, прежде, чем он, наконец, сделал ей предложение. И как недолго длилось ее счастье, потому что уже через шесть месяцев она нашла его в постели с горничной. «Малыш так никогда и не подстрелил достойной добычи, — услышала я однажды от миссис Чаддерсли Корбетт, — он так всю жизнь и пробегал за кроликами и превратился на старости лет в мужское недоразумение». Как, должно быть, ужасно быть замужем за недоразумением.

Она спросила тетю Сэди:

— Вы были здесь на балу в свой первый сезон?

— Да, кажется за год до своего замужества в 1906 году, я отлично помню свое волнение, когда увидела короля Эдуарда и услышала его громкий странный смех.

— Двадцать четыре года назад, представляете? — сказала леди Патриция. — Мы с Малышом уже были женаты. Вы помните, как во время войны люди говорили, что мы уже больше никогда не увидим такой роскоши. Но мы ее видим сегодня! Только посмотрите на эти драгоценности. — С это время в поле ее зрения попала леди Монтдор, и она продолжала, — Соня действительно феноменальна. Я уверена, сегодня она красива и элегантна, как никогда в жизни.

Это было одно из тех замечаний пожилых людей, которые я никак не могла понять. Как она могла быть красивой, когда была такой старой? С другой стороны, в ситуациях, подобных этой, она была поистине впечатляюща, буквально до пояса покрытая прекрасными крупными бриллиантами: тиара, колье, серьги, огромный крест на груди, браслеты от запястья до локтя поверх замшевых перчаток, броши, воткнутые во все просветы между ними. Закованная в баснословной стоимости драгоценности, в окружении символов «всего этого», она вся излучала то превосходство, которое всегда чувствовала в себе; она была словно идол в ковчеге, словно бык на арене — главное действующее лицо и организатор торжества.

Дядя Мэтью, вернувший посланницу на ее место с глубоким поклоном и выражением отвращения на лице, снова присоединился к семье.

— Старая людоедка, — сказал он, — она все время требовала у лакея еще Fleisch. [14] Fleisch (нем.) — мясо Жевала свой ужин не меньше часа. Я делал вид, что ничего не слышу, чтобы ей не потворствовать — в конце концов, кто выиграл войну? И зачем, хотел бы я знать? Как только такой замечательный патриот, как Монтдор мирится со всей этой иностранной шушерой у себя в доме? Я бы просто взорвался! Нет, вы посмотрите на эту клоаку!

Он метнул взгляд на синеподбородочного князя, направлявшегося к ужину под руку с Полли.

— Брось, Мэтью, — сказал Дэви, — сербы наши союзники, ты же знаешь.

— Союзники! — ответил дядя Мэтью, стиснув зубы, словно бык перед которым беспечный Дэви махал красной тряпкой. — Значит, он серб. Так вот ему не мешало бы побриться. Все они бараны, все, как один. Конечно, Монтдор пригласил его только ради его страны. Я восхищаюсь этим парнем, он думает только о своем долге.

Глаза леди Патриции блеснули. Она не была лишена чувства юмора и была одним из немногих людей, любивших дядю Мэтью, хотя он и не мог заставить себя быть вежливым с Малышом и яростно смотрел в потолок, когда тот проходил мимо нас, провожая царственных старушек в комнату для ужина. Одним из самых ужасных его преступлений в глазах дяди Мэтью был случай, когда Малыша, генеральского адьютанта во время войны, застукали за рисованием вражеского замка. Должно быть, было что-то глубоко порочное в человеке, который мог тратить свое время на рисование, вместо того, чтобы день напролет палить по иностранцам. «Да что он себе позволяет, этот Дугдейл. Его отец совершенно порядочный человек, получивший прозвище „Кровавый“ еще во времена Старого лорда. Полковник и миссис Кровавый Дугдейл». Старый лорд был отцом лорда Монтдора. Джесси однажды спросила, широко раскрыв глаза: «Это потому что он всегда был очень старым?», на что тетя Сэди заметила, что люди не остаются в одном возрасте на всю жизнь. Он был молод в свое время, а Джесси, хоть сама и не верит в это, но однажды тоже состарится.