Олеся Куприн - Южные помидоры - рассказы о доме с синей дверью и черешневом компоте

Но нас не сломить, мы не отзываемся, не смотрим в глаза, как не глядим и на сварливых собак, чтобы не провоцировать лая. У одного из последних сдаемся:

— Мы уже поели.

— Паэли? У нас есть паэлья!

И тут остается только бежать. Бежать от меню на плохом русском, от экскурсионных автобусов, этих рассадников массового губительного туризма, бежать и не оглядываться назад.

На берегу Салоу мы разрезали арбуз — яркий и глянцевый снаружи, он оказался несъедобным внутри, впрочем, как и сам город.

Сутулится небольшими домиками пестрая Таррагона. Готовая уместиться на одной ладони, она изрезана линиями дорог, наполнена историями.

В город, в историческую его часть, мы добираемся глубоко за полночь. Суетливые официанты прячут под навесы столы и стулья, обещая завтра снова достать их и расставить по площадям города.

В Таррагоне мы задерживаемся на два дня, селимся в небольшом хостеле в самом центре города, а после вечерами пьем игристое вино на крохотной, ухватившейся за край дома террасе.

Иногда, когда город зажигает фонари, а мы оказываемся за деревянным столиком, места на котором только и хватает, чтобы поставить кофейную чашку, мне кажется, что я дома. Я вспоминаю, как росла на соседней улице, ширины которой только и хватало на то, чтобы раскинуть руки, и вот ты уже касаешься стен домов, глазеющих окнами друг на друга. Вспоминаю, как детьми мы бегали купаться к Средиземному морю, не зная его названия, хватали загорелыми пальцами горячую кукурузу и ловили к обеду вертких сардин. Ночью, когда все возможно, когда слова значительнее, а идеи чище, я наполняюсь воспоминаниями, днем только и остается, что не забывать.

В один из дней мы все же покидаем город, так и не простившись с ночным администратором Антонио, добродушным стариком с тяжелыми руками и лицом, собравшим все ветра Таррагоны.

В Валенсии, на городском рынке, можно купить и съесть на месте морского ежа, его разделают и подадут на тарелочке с десертной ложкой прямо через прилавок. Пока ты будешь жевать, продавец внимательно и с удовольствием станет смотреть и обязательно ждать, что тебе понравится. Там же, в здании рынка, больше похожего на вокзал с витражными окнами, мы пробуем орчату. Это что-то вроде орехового молока, приготовленного из вымоченного земляного ореха. Орчату хорошо пить, макая в нее длинные сахарные булочки.

Дорога через Москву, настроение где-то между страницами паспорта, горло в тепле — мы возвращаемся домой. Темные провалы деревьев по обе стороны машины и редкие заспанные огни встречных фар.

Столица с рубиновыми звездами безошибочно распознает в нас чужаков, людей с другим ветром в волосах. Узнает и жалеет, смягчает падение из вокзальных дверей.

Через час или около того мы будем дома, завернутые в одеяло и сонных котов, будем немного тосковать о дороге, чистить привезенные апельсины и вспоминать, как мы любим проводить вечера именно здесь, и иногда тихо мечтать о новых странах.

700 г творога

50–70 г сахара

1 яйцо

90 г пшеничной муки

1. Чтобы почувствовать себя дома, обязательно надо съесть что-то привычное — я обычно готовлю сырнички. Творог разминаю вилкой до однородности. Творожная жирность нам здесь непринципиальна, подойдет любая, мы каждой рады. Вот и вы разомните творожок, если будет лишняя жидкость, ее слейте, добавьте сахар и яйцо, хорошенько все перемешайте, а затем просейте муку, больше и правда не надо, снова старательно перемешайте.

2. Подготовьте миску с холодной водой. Каждый раз, собираясь сделать сырник, окунайте руки в воду, тогда творожная масса не будет липнуть к ладоням. Сформируйте из творога шайбочки, немного обваляйте их в муке и обжарьте на медленном огне: на разогретой сковороде со сливочным или растительным маслом 4–5 минут на одной стороне, затем переверните, накройте сковороду крышкой и ждите еще несколько минут, пока они зарумянятся.

3. Что делать дальше, вы знаете: разогрейте чайник или сварите кофе, готовые сырники ешьте со сгущенкой или сметаной, а лучше со всем сразу. А главное, почувствуйте, как же хорошо быть дома.

Маленький и душный, набитый четырьмя сотнями разношерстной толпы, пахнет чебуреками, кукурузой и межнациональными отношениями. Спрятан в горах и залит морем. Улицы у него тесные и кривые, кажется, что дороги проложены по высохшим руслам рек, а реки эти текли по только им известным маршрутам. Жители города ничего не знают о равнинах, рассказывают друг другу сказки про снег и собирают некрупных мидий к ужину, заплывая в самую глубину соленой воды.