Ференц Каринти - Будапештская весна

Руди Шмидт пошел в отель, а остальные решили заглянуть в другое кабаре, владельцем которого якобы был венгр. Однако Моцинг захотел остаться здесь: видимо, он уже подыскал себе тут какую-то подружку. Я тоже не ушел, надеясь, что, может быть, блондиночка выступит еще раз.

Дойдя до дверей, вернулся и Очи, но направился не к нашему столу, а к стойке бара, где, усевшись на высокий стульчик, сразу же завел дружескую беседу с молоденькой курносенькой девушкой, которая так на него походила, что их смело можно было назвать братом и сестрой.

Подошедший к нам официант тихонько спросил, не хотим ли мы пригласить к себе кого-нибудь из девушек. Моцинг немного говорил по-английски и потому сразу начал объяснять, кого бы он хотел видеть. Я помог ему и как бы от его имени сказал официанту, что мы оба хотели бы познакомиться с блондиночкой, которая только что на виду у всех принимала ванну. Официант исчез. Сердце у меня учащенно забилось, так как до сих пор мне никогда не приходилось иметь дело с женщиной из ночного кабаре.

Девушки появились спустя несколько минут. Блондинка была в простом закрытом платье. После столь блистательного парада она показалась настолько скромной, что я не сразу ее узнал. Вторая женщина была черноволосая, довольно полная, в зеленом вечернем платье с большим вырезом. Она тоже выступала в программе.

Они непринужденно протянули нам руки и представились. Блондинку звали Дженни, а ту, в зеленом платье, Сарой.

Моцинг спросил дам, что они будут пить, и обе ответили: «Коньяк!» Когда принесли коньяк, дамы мигом опустошили свои рюмки и заказали еще. Потом они попросили сигарет, и мы купили им по пачке «Пол Мэлл».

Наши дамы уже знали, что мы — венгерские спортсмены. Чтобы как-то поддержать разговор на спортивную тему, Дженни сказала, что в детстве она каталась на коньках. Сара спортом не интересовалась. Она курила сигарету за сигаретой и тихо напевала себе под нос песенки, мелодии которых играл оркестр.

Разговор шел с трудом. Чтобы хоть что-то сказать, я спросил Сару, любит ли она музыку. Сара ответила, что любит джаз, а из классиков — Бетховена и Шопена; из писателей она предпочитает Льюиса Синклера и Стефана Цвейга. Однако меня больше интересовала блондинка.

— А вы что любите? — спросил я ее.

— Коньяк, — засмеялась Дженни и показала свою пустую рюмку.

— И ничего другого?

— Только коньяк, — ответила она, сверкнув зубами.

Ничего не оставалось, как еще раз заказать коньяк. Моцинг достал бумажник, чтобы показать девушкам какие-то фотографии, однако Сару больше интересовал сам бумажник, чем фото. Бумажник был кожаный, с золотым тиснением, изображавшим Миланский собор. Сара заявила, что такую прелесть видит впервые в жизни, и Моцинг тут же подарил ей бумажник, так сказать, на память.

Дженни тоже стала просить у меня какой-нибудь сувенир, и я отдал ей зажигалку, купленную в Вене.

Тем временем Очи, сидевший у стойки бара, так разошелся, что поил курносенькую девушку из собственного бокала и совал ей в рот куски пирожного.

Потом мы танцевали. Я пригласил Дженни. Танцор я, нужно сказать, неважный, но Дженни так ко мне прильнула и так покорно повиновалась каждому моему движению, что у нас что-то получалось. Меня опьяняла близость женщины.

— Вы очень хорошо танцуете, — заметил я.

— Почему вы так думаете?

— Потому что я ни разу не наступил вам на ногу.

Она засмеялась, потом шаловливо улыбнулась и еще теснее прижалась ко мне.

— Видите ли, я очень плохой танцор, — продолжал я, — и, если у нас получается танец, я, видимо, живу с вами в одном ритме… Я имею в виду не только танец, но и все остальное…

Дженни снова рассмеялась, показав белые, правда, не совсем ровные зубы. Моцинг танцевал с черноволосой Сарой и, как оказалось, не терял времени попусту, так как, сев за стол, он сказал мне по-венгерски:

— Знаешь, я договорился, что эти девушки пойдут с нами…

— А сколько это будет стоить?

— Сара сказала, что они не профессиональные… У нее, например, даже жених есть… Но местные парни не позволят нам этого. Разве ты не видишь? Лучше всего нам дождаться четырех часов, когда заведение будут закрывать. Тогда и уведем их потихоньку. Иначе их шеф из-за нас с тобой вышибет с работы… Они ведь должны приносить доход заведению!..

Заведение действительно получало доход, так как нам то и дело приходилось заказывать коньяк. Мне даже показалось, что настоящий коньяк приносили только мне с Моцингом, а в рюмки наших дам наливали какую-то коричневую жидкость, по цвету похожую на коньяк. По-видимому, все это было уже заранее обговорено с официантом. Однако я не рискнул разоблачить обман, чтобы меня, чего доброго, не приняли за скрягу.