Камен Калчев - Двое в новом городе

Он прав и, что гораздо важнее, прямодушен. Такого бригадира поискать надо. Очевидно, счастье переливает в нем через край, потому что корзина с опустошенными «ампулами» уже полна. Бригадир решил было сдать их, но потом отказался от этого намерения, потому что не скупердяй. Он просто высыпал «ампулы» в канаву, и мое уважение к нему выросло, ибо я еще раз убедился, что в этом отношении мы схожи. Мы сходимся с ним по всем пунктам. Он не любит рассказывать о прошлом, и я не люблю ворошить былое. А это очень важно, потому что воспоминания всегда размагничивают людей. Мы с нашим бригадиром — народ суровый. Я ему сказал однажды, что он ведь тоже нелюдим. И он не обиделся: поверил моим словам, как я верю ему. Мы не обманываем друг друга, не грубим, как это делают некоторые водители, — может быть, оттого, что оба молчаливого характера. Сквернословят обычно слабохарактерные типы и пустомели. Мы же с Иванчевым — люди железные, не поддаемся мелочным порокам.

Как-то Гергана встретила бригадира возле проходной и сказала язвительно:

— Что-то вы, товарищ Иванчев, за последнее время очень сдружились с Масларским.

— А разве это плохо?

— Не то чтобы плохо, но как-то очень уж индивидуально. Надо быть в коллективе.

— Не разберу, товарищ Бояджиева, в чем смысл ваших слов.

— Очень просто. Толкаете его на пьянство.

— Все пьют… А мы с Масларским выпиваем только вечером, когда движение парализовано. Это не пьянство.

— Другими словами, соблюдаете правила движения?

— Вот именно.

Гергана продолжала:

— А что стало с бригадой коммунистического труда? Не видно ее и не слышно. План-то выполняете?

— Даже перевыполняем.

— А культура, воспитание?

— Дела идут. Ходим в кино, читаем романы.

— И много читаете?

— Да. Но поскольку библиотекарша отсутствует, положение в последнее время парализовалось. Просвещать нас некому.

— А как с овладением второй профессией?

— Мы с Масларским и механики, и водители. Он даже начальником может быть, да не желает.

В общем, заткнул ей рот.

Когда он рассказал мне эту историю, я долго смеялся и все хлопал его по плечу, словно подушку взбивал. Он улыбался, показывая свои два зуба — остальных уже не было, выпали. И стал мне еще симпатичнее.

— Так и надо! — кричал я, продолжая взбивать подушку.

Иванчев захохотал в полный голос, потом поперхнулся и кашлял так долго, что я начал опасаться, как бы не вылетели и эти последние зубы. Принес ему воды. Он выпил, и кашель прошел.

— Видно, крошка попала в дыхательное горло, — объяснил, он с полными слез глазами. — Надо принять еще одну «ампулу», для прочистки.

Отбив горлышко о край пустого бака, стоявшего рядом, он задрал голову, будто курица, когда она пьет, и вылил содержимое «ампулы» в рот. Я смотрел на него и видел только два зуба, торчащие еще на своих местах.

— Сейчас полегчало, — Иванчев отшвырнул пустую «ампулу».

— Рад за тебя.

— Очень это опасно, когда крошка не в то горло попадает.

— Да, верно.

— Анисовка прижигает, вычищает все лишнее.

— Конечно.

И мы долго еще сидели под навесом автобазы, пропахшие бензином и всякими там смазочными маслами.

Не знаю, сколько продолжалась бы моя дружба с Иванчевым, если бы однажды вечером идиллия не оказалась нарушенной. Произошло это совершенно неожиданно.

Только мы разрезали дыню и собирались приняться за нее, как перед нами, словно из-под земли, предстала Виолета. С большим чемоданом. Она так запыхалась, так раскраснелась, будто долго бежала. Я попробовал было встать, но сил не хватило. Иванчев тоже попытался подняться, да толкнул корзину с пустыми «ампулами» — они со звоном покатились к ногам Виолеты. Бригадир замер, не смея шевельнуться. Мы молча глядели на Виолету. Она не выдержала первая, выкрикнула:

— Ну, чего вытаращились? Найдется свободная машина?

— Найдется, — ответил Иванчев. Опершись на меня, он снова попытался встать, но не смог.

— Твой грузовик здесь? — обратилась ко мне Виолета.

— Здесь, — ответил я и тоже попробовал встать.

— Отвези меня домой.

— Конечно.

Я наконец поднялся, но при этом задел бак, и он с грохотом покатился ей под ноги. Хорошо еще, что был пустой и все обошлось. Виолета ловко увернулась, и бак, уткнувшись в чемодан, остановился.

— Да, грузовик здесь, сию же минуту поедем.

— Он поедет, — говорил Иванчев, — я разрешаю.

— Живей, живей! — торопит Виолета. — У меня нет времени ждать.

— Сейчас, — отвечаю я, направляясь в глубину двора к машине.