Камен Калчев - Двое в новом городе

— Пригласил я к нам одну общую знакомую, которая печется о нашем образовании.

Я поставил стопку на стол, удивленно уставился на Драго. Тот хитро улыбался. Небось думал, что порадовал меня приятной неожиданностью. Но в этот момент подала голос девушка, ласково гладившая по спине кошку:

— Папа, она не придет.

— Как так не придет? Я сам ее пригласил, и она обещала!

— Может, и обещала, но не придет.

— Что за причина?

Девушка продолжала гладить кошку.

— Не придет.

— Вот тебе и раз!

— Нет, не придет. Просила передать это вам.

Драго что-то пробормотал, снова наполнил стопки.

— Ну, коли не хочет, так и не надо. Наверное, посчитала зазорным для себя гостевать у нас. Ладно, давайте есть.

Злата принялась раскладывать по тарелкам утку. Я молча потягивал анисовку, не отрывая глаз от кошки. Пожалуй, у них было что-то общее во взгляде — у кошки и ее молодой хозяйки. Мне хотелось встать и уйти из этой чердачной обители, но было уже поздно, да и благовидного предлога я никак не мог сыскать. Пирушка началась почти в полном молчании. Драго попытался было нас развеселить, только ему это не удалось. Тогда он сел на любимого конька — начал рассказывать о помощнике министра, который вечно занят на заседаниях. Я заметил, что у него, дескать, государственные дела, поэтому и занят. Драго возразил, что у нас тоже государственные дела, однако это не мешает нам собраться вот так вместе и отведать утки.

— Хороша ведь, верно?

— Сырая, — сказала девушка, бросив кусок кошке. — Ее бы еще дожарить.

— Как это сырая! — всполошилась мать. — Уж больно привередой ты стала, все-то тебе не нравится.

— Раз говорю, сырая, значит, сырая! — отрезала девушка.

Злата умолкла, а Драго снова наполнил стопки, поднял свою и заявил, что нам все нипочем, можем съесть и недожаренную.

— Твое здоровье, Марин!

Девушка обиделась, поднялась из-за стола и вышла из комнаты, захватив с собой кошку. Мы остались пировать втроем. Я почувствовал облегчение — мне все казалось, что девушка следит, сколько я выпью. А это, согласитесь, не так уж приятно. И тем более не хотелось становиться посмешищем в глазах сопливой девчонки, когда хмель возьмет свое. Она глядела на нас неприязненно, потому что мы, видите ли, не уделяли ей должного внимания.

— Молодежь пошла какая-то непонятная, — вздохнул Драго. — Ладно, давай лучше займемся вином, а? Что скажешь? Злата, будь добра, принеси нам кувшин… Они нас не поймут, молодые-то. Ну и бог с ними, а мы еще хлебнем.

— Верно.

Блюдо мы очистили быстро. Тем временем исчезла и Злата. Теперь мы остались вдвоем. Чокались уже стаканами, каждый раз уверяя друг друга, что вино отличное.

— Пей, у меня его целая бутыль. И еще есть. Пока не разопьем, не встанем из-за стола. Ты на моих баб не гляди, они спят, как кошки. Верно? Один глаз спит, а другой бдит.

Хорошо мы с ним посидели, взаимно потчуя друг друга. Я уж и счет потерял выпитым стаканам, и, когда настала пора прощаться, ноги мои отказывались мне служить. Еле сполз по деревянным ступенькам на твердую землю. Драго меня не провожал — обессиленный, он растянулся на скамье в кухне. Злата, которая уже легла в соседней комнате, попросила дочь посветить мне, чтобы я, чего доброго, не загремел по лестнице. Худенькая, черная, как бесенок, девушка держала свечу, спускаясь вслед за мной. Одолевая ступеньку за ступенькой, я размышлял: «В самом деле, чудная эта нынешняя молодежь… Взять хотя бы эту — пригласила в гости обмыть первую получку и даже не соблаговолила побыть с нами до конца вечеринки. Думает, я этого не заметил! Хорошенькое дело…» А вслух сказал:

— Не стоит, пожалуй, светить, дорогой товарищ! Мне и так все видно.

— Да я не тебе вовсе. Я кошку ищу.

— А кто же тогда мне светит?

— Луна.

— А-а, значит, ты и есть луна?

— Ну, может быть, и так.

На улице в самом деле сияла луна, и поскольку я был пьян, то легко поверил, что это она мне светила, а не девушка, которая остановилась в дверях и недружелюбно на меня глядела. Свеча погасла.

— Знаешь, — проговорила она, — это я ее прогнала.

— Кого?

— Ну, ту.

— Какую?

— Ту… Разведенную… Не хочу видеть ее в нашем доме. Она недостойна этого. С какой стати ее приглашать?.. Я ей так прямо и сказала.

Я опешил.

— Дело твое, — я не сразу нашелся, что ответить.

— И твое, — возразила она, скрываясь в темном проеме двери, — твое тоже! Не только мое.

Я сначала не разобрал, куда это она подевалась, — пьян был, что с меня взять. А она стояла за дверью и кричала что-то, чего я никак не мог понять. Особенно обидно стало, когда она крикнула: «Куку» — и, высунувшись на миг, скорчила мне рожу.