Камен Калчев: Генеральная проверка

След това започна всекидневието — тихо, кротко, със студени мъгли и болести. И чак към пролетта отново се надигна оживлението — бяха насрочили парламентарии избори за 22 април. Министър-председателят обичаше символиката — зимата си отива, идва пролетта — природата се обновява… Напред към изборните урни, към обновлението! Така пишеха и «Земеделско знаме», и останалите вестници. Така пишеха и опозиционерите, защото и те се позоваваха на природата, която се обновяваше под влияние на слънцето и на южния вятър. И люто се заканваха на премиера и на министрите му задето нищо не бяха свършили досега. Критикуваха го отляво и отдясно. А той запазваше с огромни усилия спокойствие и често си спомняше предупреждението на Журналиста, който му беше казал на юбилея: «Мементо мори, екселенц!» («Помни смъртта, екселенц!») Добре го бяха измислили лисиците, но аз ще им дам едно «Мементо мори»! ]

— С блоком правых мы справимся легко, Сандьо, — говорили ему министры, — у них и народу-то — раз, два и обчелся. Но как нам договориться с коммунистами? Уж очень они наседают на нас.

— С коммунистами? — рассмеялся Стамболийский. — Вы разве не читали их резолюцию от двенадцатого числа этого месяца?

— Какую резолюцию?

— Отстаешь от событий, господин Томов. Это не я тебя, а ты, как военный министр, должен меня о таких вещах уведомлять!

Премьер-министр нажал кнопку звонка и потребовал принести ему папку с текущими документами. Когда ее принесли, он заставил военного министра вслух прочитать этот документ. Немного сконфуженный, министр взял папку и начал запинаясь читать. Постепенно углубляясь в чтение, он пришел в себя. Стамболийский в это время барабанил по столу пальцами и пощипывал торчавшие кверху усы. Его забавлял вид военного министра, читающего коммунистическую резолюцию. Самому ему документ нравился — в нем чувствовалась и политическая прозорливость, и признание его, Стамболийского, политики, как бы товарищи слева ни кривили душой… Хотят они того, или нет, но им придется считаться с силой Земледельческого союза. Поэтому-то они и провели расширенное заседание своего партийного совета. Провели потому, что туго приходится, а не ради красивых глаз Стамболийского.

— Читайте, читайте, Томов! — барабанил он пальцами по столу.

— «…Захват власти буржуазными партиями таит в себе большую опасность для революционного движения, — гнусавил военный министр, — поэтому коммунистическая партия, защищая этим самое себя…»

— «…этим самое себя…»! Запомните это, господа министры! — прервал его Стамболийский. Он перестал барабанить по столу и повернулся к окну: — Эти слова многое значат. Читайте, читайте дальше, Томов!

— «…себя и революционное движение, — продолжал гнусавить министр, — с оружием в руках выступит против любых попыток буржуазии осуществить переворот…»

— Об этом надо подумать… Об оружии, — перебил Томова министр железных дорог. — Надо подумать, давать его им или нет…

— Этого нам только не хватало! — воскликнул Томов, к которому вернулась его обычная самоуверенность.

— Я уже сказал им, — вмешался в разговор министр внутренних дел Даскалов, — что за двадцать четыре часа до переворота мы их вооружим…

— Поживем — увидим! — Стамболийский нахмурил брови.

Никто так и не понял, что он хотел сказать этой поговоркой — то ли упрекал Даскалова, то ли подшучивал над коммунистами. Во всяком случае, его лицо, освещенное проникавшими через окно лучами солнца, было задумчивым.

Потом он сказал:

— Читайте дальше, Томов!

— Да я уже все прочитал…

— Читайте, читайте… Там есть «хотя», начните с «хотя»… Это «хотя» очень важно…

— Какое «хотя»? — с досадой проговорил министр, пробегая глазами строчки резолюции — Ага, вот оно!..

— Ну? — подался вперед Стамболийский. — Читайте! Министр начал негромко читать:

— «…хотя между коммунистической партией и Земледельческим союзом не может быть в настоящее время никакого политического соглашения, однако техническое сотрудничество между ними допустимо…»

Наступила долгая пауза. Стамболийский смотрел в окно, мускулы на его лице словно застыли. Даже усы не шевелились. Он ждал, что министры что-то скажут. Но они молчали. Наконец министр внутренних дел осмелился и заговорил:

— Иными словами, дайте нам оружие, а остальное — не ваша забота.

— А потом это же оружие они против нас и повернут, — заметил кто-то из министров, безучастно стоявший в глубине кабинета.