Ивайло Петров - Избранное

Вопли ходжи мешали мне, я подождал, пока он кончит, и принялся за работу. Взял тетрадку, влез на лежак и на всех парах помчался заканчивать поэму. Уже на третий день отнес ее Бричевскому. Тот прочел и сказал, что она ему очень нравится и что я — поэт. Бедняга, то ли он ничего не смыслил в поэзии, то ли хотел выудить у меня пару левов. Он пообещал, что отдаст книжку печатать в Варне, только дело это будет стоить около восьмисот левов. Случилось так, что как раз в это время отец привез два мешка фасоли и муки хозяину, у которого я столовался. Я ему и сказал об этих восьмистах левах. «Бить тебя надо, а не учить!» — сказал он и прямо-таки пожелтел. Человек никогда даже не слышал о таких деньгах, не то чтобы держать их в руках. Поэтому он не столько удивился, что я их прошу, сколько всерьез подумал, что у его сына не все дома. Вообще с тех пор он меня и стал считать малость чокнутым. Ушел понурый, не забыв дать мне извечный свой наказ: стать доктором, адвокатом или офицером и взять жену с домом. Не найдешь, сказал, жену с домом, грош цена твоему учению… Как бы то ни было, я рассказал обо всем своему однокласснику, тот оказался деловым малым — организовал нечто вроде комитета, пустил подписку и за десяток дней собрал деньги. В подписке участвовали сто человек. И никто не спросил, для кого собирают деньги, сделает ли он дело или попросту сбежит с ними. Прошло три месяца, четыре — ни слуху ни духу. Но вот как-то я получил уведомление: явиться на вокзал и получить багаж. Получил ящик, а в ящике книги, целая тысяча. Тогда все мои соученики, которые давали деньги, взяли по несколько книжек, продали их и таким образом вернули свои деньги. А я благодаря им напечатал первые свои опусы.

— Считаете ли вы, что у современного писателя есть какая-то миссия, и какова она?

— «Миссия» — звучит слишком романтично, если не сказать старомодно. Понятие это превосходит понятие литературной деятельности. Может быть, это в прошлом писатели имели большее, в какой-то мере романтическое обаяние, а миссия их позволяла оказывать более сильное влияние на общество. Многие литературные герои того времени были образцом для подражания. Сегодня никто, кроме детей и подростков, не подражает литературным героям, даже не черпают жизненный опыт из литературы. В наше время наберется с десяток больших писателей. Их читают, ими восхищаются, но «слово» их — это не слово Гюго или Толстого. В последнее время в мире происходит так много неприятных событий, но ни один писатель мирового значения не может повлиять на их предотвращение. И в прошлом писатели не имели силы и власти над политиками, но они влияли на воспитание, вкус и мировоззрение отдельных слоев и даже целых поколений. Я это объясняю тем обстоятельством, что в прошлом писатели были образованнее средней массы читателей, выглядели чуть ли не энциклопедистами, имели меньшее число проблем и разрешали их легче, если вообще разрешали. Современная жизнь гораздо дифференцированней, социальный опыт нашего века показал, что в основе человеческих отношений лежит экономика, «бедный, но честный» — это уже не идеал, это уже не фактор. Экономические законы призвали на помощь науку и технику, и сегодня Толстому, если бы он был жив, незачем было бы заниматься организацией просвещения, улучшением сельского хозяйства или же разными политическими вопросами. Это дело взяли на себя ученые, специалисты, политики. Да и читатель, образованный и интеллектуально подготовленный по меньшей мере раз в десять больше своего прадеда, не будет взирать с почтительным страхом на то, как Вазов [2] Иван Вазов (1850—1921) — великий болгарский писатель, общественный деятель; роман Вазова «Под игом» переведен на многие языки мира. с тросточкой шагает по улице, или вздрагивать в романтическом ужасе от трагедий Яворова [3] Пейо К. Яворов (1878—1914) — выдающийся болгарский поэт. . Он образованнее не только своего деда, а зачастую и самого писателя. У нас это явление довольно распространенное, да, наверное, и во всем мире так. Современный писатель оказывается, в общем и целом, весьма неподготовленным в отношении научных достижений, равно как и в отношении современной духовной жизни общества. Вот почему его «ореола миссионера» или пророка в прежнем смысле слова уже не существует.

Бог знает почему, но я смотрю на все это оптимистично. Еще в казарме нас учили, что, если солдат сидит без дела, он начинает думать больше, чем нужно. Если сегодняшние усилия общества увенчаются успехами и завтрашние люди обретут материальную обеспеченность, они освободятся от физического труда и начнут думать «больше, чем нужно». А раз они будут вести более осмысленную жизнь, она будет и более эстетичной, следовательно, будут нужны писатели и книги. Возможно даже, каждый станет писателем и мыслителем ввиду отсутствия других занятий. Так что будет ли у писателя «миссия» или обыкновенная роль, не важно. Важно, что без писателей нельзя обойтись — ни прежде, ни теперь, ни в будущем…