Мэтт Хейг - Клуб призрачных отцов [litres]

Я смотрел вперёд и бежал за газетой, она была высоко, и её трудно было увидеть из-за ярких облаков, а потом я услышал шум, похожий на звук спускаемой воды в туалете, но он был громче и не прекращался. Я знал, что это было. Это была плотина. А ветер продолжал: «Мы близко, плотина близко».

Я крикнул:

– ЛИЯ!

И ничего. Просто звук плотины становился всё громче, а газета – ближе.

– ЛИЯ!

– ЛИЯ!

– ЛИЯ!

А потом газета начала спускаться с неба, и когда она спустилась, я остановился и проследил за ней взглядом, и тут я увидел её, она стояла высоко на мосту, раскинув руки, как Иисус.

Она стояла на парапете моста, а не там, где обычно люди ходят, и вода была под ней, волны пенились, будто белые облака, или водопад, и были так далеко внизу, как бассейн, если смотреть с вышки, но всё было не как в бассейне, потому что ты умрёшь, если прыгнешь с плотины – это все знают.

На ней был топ с короткими рукавами, будто на дворе лето, а не самый холодный день на свете.

– ЛИЯ!

– ЛИЯ!

Её каштановые с рыжинкой волосы развевались как сумасшедшие, будто они были живым существом и не хотели умирать с остальными её частями.

– ЛИЯ!

– ЛИЯ!

Она не могла меня слышать, потому что шум воды был таким громким, словно ничего больше не существовало, кроме воды, поэтому я побежал к ней, крича, и она обернулась, увидела меня, повернулась обратно и посмотрела вниз на воду, и я очень испугался, что она спрыгнет в воду, и газета обернулась вокруг её ног, а затем поднялась вверх и улетела прочь, в никуда.

Я сказал:

– НЕ НАДО.

– НЕ НАДО, ЛИЯ, НЕ НАДО. СПУСКАЙСЯ. ЭТО МОЯ ВИНА. НЕ НАДО.

Я орал через шум плотины, и Лия опустила руки, её руки были розовыми, как сосиски, из-за холода, и на них были слова, написанные не синей ручкой, а красной кровью, УШЁЛ + УМЕР.

Она повернулась и посмотрела на меня сверху. Она увидела меня, но ничего не сказала, и её лицо выглядело пустым, как магазины рядом с домом Бабули, где окна забили досками, потом она снова посмотрела на воду, а я подошёл к ней ближе и сказал:

– ЛИЯ, СПУСКАЙСЯ!

Мои слова утонули.

Я посмотрел вниз на тропинку, чтобы проверить, не идёт ли кто-нибудь, и там был он – Призрак Отца. Он стоял там в своей красной футболке, но его рукам не было холодно, и он сказал: «Будь осторожен, Филип. Ты не можешь изменить того, что случилось».

Лия его вообще не волновала, и это меня взбесило, поэтому я сказал:

– ЭТО ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ. ЭТО ТВОЯ ВИНА. ЭТО ТВОИХ РУК ДЕЛО. ОН ПОГИБ ИЗ-ЗА ТЕБЯ. ЭТО ВСЁ ТЫ.

Лия обернулась, потому что в тот момент я говорил громче, и она услышала.

Я говорил с Призраком Отца, но Лия не знала, что я разговаривал с Призраком Отца, ведь она не видела Призрак Отца – потому что стояла спиной к тропинке и потому что не могла видеть призраков.

Я повернулся и сказал:

– ЛИЯ, НЕТ!

Но было уже слишком поздно, она падала вперёд, её тело было прямым, как дверь, я бросился к парапету и увидел, как она упала в воду с небольшим белым всплеском.

Я забрался на парапет моста, ветер разозлился, а Призрак Отца произнёс: «Нет».

Вдалеке, очень далеко, я увидел двух рыбаков, и я крикнул:

– ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!

Только они меня не услышали.

Я посмотрел вниз на Лиин белый всплеск и на плотину.

Мне не было предначертано прыгать в воду. А вот что мне действительно было предначертано – просто ничего не делать. Тогда Лия бы умерла, а я бы не умер, и я бы выжил для того, чтобы убить Дядю Алана, как велел Призрак Отца.

Так говорили звёзды, и так говорило всё вокруг, но меня охватило странное чувство – так бывает, когда во сне сначала смотришь сон, и ты не можешь его контролировать, но потом, всё ещё не просыпаясь, вдруг думаешь: «Я ВИЖУ СОН», и как только ты так подумал, ты начинаешь менять сон по своему усмотрению, например, можешь превратить жуков на тарелке обратно в изюм.

Когда я стоял на парапете моста, я думал, что жизнь не похожа на фильм, или на Рождественское представление, или на телевизор с одним каналом. Каналов много. Ты можешь изменить историю своей жизни, повернуть её к лучшему, или сделать что-то по-другому, и это зависит только от тебя.

Призрак Отца говорил: «Филип, нет! Не прыгай! Филип! Не прыгай!»

И моё тело говорило: «Филип, нет! Не прыгай! Филип! Не прыгай!», но был и другой голос, громче, чем голос духов и голос тел, и этот голос был голосом, который я услышал, когда шагнул в воздух и упал в воду.

Когда я упал, было странно.