Джонатан Кэрролл - Деревянное море

Фельдшер приподнял ей веко, посветил в глаза маленьким фонариком и сказал:

— Никакой мышечной скованности, но реакция зрачка неправильная.

Я больше не мог молчать. Смысла не было.

— Проверяйте симптомы опухоли мозга. — Оба вскинули на меня головы. — У нее в последнее время были проблемы со зрением и сильные головные боли.

— Она мне ничего не говорила о проблемах со зрением, Фрэнни, — возразила Паулина.

Я сжал ее ладонь, чтобы она помолчала.

— Вам известны эти симптомы, шеф Маккейб?

— Я служил в санчасти. Уколите ее булавкой — проверьте реакцию на боль.

Один из парней покосился на своего напарника.

— Бог ты мой, я никогда еще не имел дела с опухолью мозга!

Паулина подошла ко мне вплотную. Я чувствовал аромат ее дыхания.

— Фрэнни, ты правда думаешь, что у мамы опухоль мозга?

Солгать девчушке? Сказать правду?

— Не знаю, детка. Но хочу, чтобы они на всякий случай проверили. Давай подождем, что скажут эти ребята. С такими делами лучше перестраховаться. Пусть все проверят.

Я передвинул Паулину, чтобы она стояла передо мной, и крепко-крепко прижал ее к себе. Она была в напряжении, и ее немного трясло. Я чувствовал жуткое бессилие, и мне было ее ужасно жаль. Как бы я хотел ничего не знать о состоянии ее матери!

— Мама. Ох, мама! — простонала она.

И тут впервые за всю мою жизнь сердце у меня в груди начало биться как-то не так. Ощущение было жутковатое. Сердце вдруг стало подниматься вверх, пока я его не почувствовал у самого горла. И там оно забилось — тяжело и с перебоями. Кровь прилила к щекам. Я дотронулся до одной из них, и пальцы мои ощутили лед. Сердце у меня бешено колотилось, занимая всю верхнюю часть груди. Оно стучало быстро, быстро, быстро, потом вроде останавливалось, снова набирало темп… Оно сбилось с нормального ритма, оно вело себя, как хотело, дергалось туда-сюда, как машина, которую на полной скорости припарковывают задом.

Продолжая обнимать Паулину, я опустил руку от лица и прижал к груди. Мне казалось, я чувствую биение сердца, удар за ударом. Было в этом что-то завораживающее, странное и пугающее.

— Фрэнни, что это с тобой? — Джордж внимательно смотрел на меня.

— Похоже, приступ аритмии. Ничего удивительного при таком стрессе.

— Ты о чем, Фрэнни? С тобой что-то не так? — В голосе Паулины послышался страх — а что, если и я грохнусь без чувств?

— Сердце забилось слишком быстро. Ничего страшного. Не беспокойся.

— Хотите, я вас проверю? — спросил один из парней, в руках у него был аппарат для измерения давления.

Я отрицательно мотнул головой.

Магду положили на носилки и опутали трубками переносной капельницы. Паулина беспрестанно спрашивала, что это они делают, и кто, как не она, имел право это знать. Я объяснял ей значение всех манипуляций, стараясь, чтобы голос мой звучал спокойно и доверительно. Это возымело действие, она в конце концов немного расслабилась и перестала каждые несколько секунд нервно облизывать губы.

— Здесь нам больше делать нечего. Поедете с нами в больницу?

— Паулина, хочешь ехать с мамой? А меня подвезет Джордж.

Я подумал, неплохо бы остаться наедине с Джорджем пусть хоть на десять минут и обсудить ситуацию. Примерно за столько можно добраться от нашего дома до городской больницы.

Она снова напряглась как струна.

— Нет! Я не поеду в «скорой»! Я не хочу, Фрэнни. Пожалуйста, позволь мне сесть к Джорджу. Пожалуйста!

От этой ее внезапной истерики все мы слегка опешили. На дипломатические ухищрения времени не было, и я схватил ее за плечи и встряхнул:

— Прекрати! Все в порядке, детка. Не хочешь в «скорую» — не надо. Поедешь с Джорджем, а я сяду к ним и буду рядом с мамой. Успокойся, ладно? Все будет в порядке.

Пока я произносил эту речь, она смотрела в пол и беспрестанно кивала, как будто вместо шеи у нее была пружина.

— Ладно. Хорошо. Согласна. Мы с Джорджем поедем следом. Но вот еще что, Фрэнни: можно мне спросить у врачей о моей татуировке, когда мы будем в больнице? Ну, из-за чего она исчезла?

О чем это она, черт побери? Когда до меня дошло, о чем она спрашивает, мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы перенестись в прошедшее утро.

— Лучше не надо. Как-нибудь в другой раз. Сейчас надо думать только о Магде.

— Хорошо. Фрэнни, а Джи-Джи приедет в больницу?

— Я… Не знаю, детка. Просто не в курсе, где он сейчас.

Магда пришла в сознание в машине. Я перед этим говорил с одним из фельдшеров, он, как выяснилось, увозил из школы тело Антонии Корандо. Я его не узнал.