Джонатан Кэрролл - Деревянное море

Я радовался от того, что кто-то видит нашу троицу. Мне не терпелось узнать, как окружающие станут реагировать на эту нелепую картинку. Я забыл обо всем на свете, кроме того, что этот тип в спортивном костюме приближается к нам. Что он подумает?

Сначала он пристрелил мальчишку. Этот тип пристрелил Джи-Джи.

В десяти футах от нас он небрежно сунул руку в свой желтый-на-розовом карман и вытащил пистолет. Я это увидел, воспринял, переработал своим неповоротливым мозгом. Но, находясь в десятке футов над землей, я был бессилен что-либо предпринять. Я успел только крикнуть:

— Пистолет! Осторожно, у него пистолет!

С невозмутимым видом Каз де Флоон прицелился в Джи-Джи и выстрелил ему в шею, в грудь, в живот. Парнишка согнулся пополам — он умер, прежде чем его тело успело упасть на землю. Флоон повернулся к Олд-вертью и выстрелил ему в голову.

Бабах-бабах-бабах.

Не сомневаюсь, что с небес на землю я рухнул в тот момент, когда остановилось сердце Джи-Джи. Потому что с его смертью умерло и «почему бы нет?», и готовность к встрече с чудом, которую он возродил в моей душе. Не помню ни своего падения, ни даже удара о землю, потому что был потрясен случившимся.

Подбоченившись, Каз де Флоон, в точности такой, каким он был в Вене, равнодушно смотрел на двоих убитых. Я поднялся с земли, но не двинулся с места. Я понятия не имел, что мне делать дальше. Может, мне тоже предстояло умереть.

— Зачем ? Зачем ты это сделал, Флоон?

— Не нравится мне будущее, в котором я жил, Фрэнни. Мне нужно другое. Пришлось внести кой-какие изменения. С этой парочкой у тебя было преимущество. Я знаю, кем был этот парень, — он ткнул пальцем в мертвого пса. — Теперь все будет иначе.

— Как ты сюда вернулся?

— Без понятия. Божественное вмешательство — manus e nubibus, — десница во облацех. Полагаю, кому-то могущественному я здесь понадобился. В точности так же они прислали сюда мальчишку тебе в помощь.

Мне припомнилось, как Джи-Джи говорил, что Астопел совершил ошибку, манипулируя моей жизнью. И в результате теперь все стало возможно. Доказательством тому был Флоон с пистолетом в руке.

— Но ты их убил. Зачем? Ты хоть знаешь, кем они были?

— А как же, Джордж меня просветил. И я только что тебе сказал зачем, Маккейб. И тебе самому лучше б поостеречься. С этой минуты я всегда буду так же близко от тебя, как твои шейные вены, как глаза в твоих глазницах.

— И как дерьмо, ползущее по моему кишечнику. Брось-ка пушку, и мы станем близки по-настоящему, Каз. Сольемся во французском поцелуе, а я тем временем вытряхну мозги из твоей башки. — Тут у меня мелькнула тревожная мысль: — А где Джордж?

Брови Каза поползли вверх.

— У себя, — изумленно ответил он. — Где ж ему еще быть?

— Ему ты не сделал ничего худого?

— Нет, он мне нужен. Мне нужны вы с Джорджем, только пока не знаю зачем. Вот выясню, тогда видно будет. И не смей вязаться за мной, а то ведь я тебе прихлопну — и глазом не моргну. Понял?

— Это-то я понял, Флоон.

— И не скучай без меня, потому что я всегда буду рядом. Время от времени я буду заглядывать к тебе, — сказал он веселым голосом — сплошное добродушие.

— Что ты собираешься делать?

— Произведу здесь некоторые перемены. Чтобы жизнь стала еще лучше, чем прежде.

— Для тебя. И больше ни для кого.

— Разумеется, для меня одного, Фрэнни. По крайней мере, я этого и не скрываю.

Я с отвращением отвернулся от него, чтобы взглянуть на Джи-Джи и убедиться, что он и в самом деле умер и мне все это не померещилось. Но его тело исчезло, и тело собаки тоже.

Флоон не мог не заметить, как я переменился в лице; целясь в меня из пистолета, он изображал улыбку на своем лице.

— Видишь, все предусмотрено; ты избавлен от необходимости объяснять коллегам из полиции, что это за два трупа.

— Кто все это проделывает, Флоон? Ты не знаешь? Ты знаком с Астопелом?

— Нет. Но полагаю, что Бог. А если так, то мне нравится такое божество. Может, Он решил снова включиться. Вот было бы здорово, да? Ну, пока.

Он отсалютовал рукой с зажатым в ней пистолетом и побрел прочь.

А я остался стоять на месте, даже не представляя, что мне теперь делать. Очевидно, что надо было спешить к Джорджу, узнать, в порядке ли он. Но вместо этого я продолжал пялиться на то место на тротуаре, где недавно лежали мальчишка и пес.

Я всегда мысленно называл его мальчишкой, геморроем или Джи-Джи. Теперь, когда его не стало, я вспомнил, что, если так можно выразиться, он был мной. И он был мертв. Тот я перестал существовать, и я был уверен, что он мог еще много чего мне показать, но теперь уж этому не бывать никогда.