Джилл Симс - Почему маму всё достало [litres]

– Нет, не верю, – тихо ответила Наталья. – Я больше никогда не увижу твоего дедушку. Я не верю в религию, но я знаю, что жизнь нам дается один раз, и надо ее прожить как можно лучше. Помнишь, Эллен, как он всегда любил повторять?

– Жизнь коротка, давайте веселиться? – напомнила я.

– Именно так. Ральф верил, что жизнь – это дар, и нужно пользоваться им на полную катушку.

– Да уж, у него это отлично получалось, – согласилась я.

– Точно, – подтвердила Наталья. – Твой отец не был святошей, и он выжимал из этой жизни все. Ему было бы обидно, если мы после его смерти не последовали бы его совету. Ему бы хотелось, чтобы мы жили полной жизнью.

– Даже тетя Джессика? – недоверчиво спросила Джейн. – После всего, что она наговорила в палате?

– Джессика тоже страдает, – ответила Наталья. – Просто она таким образом показывает свою боль. По крайней мере, я себе так объясняю ее поведение, иначе я бы не смогла сдержаться и залепила бы ей пощечину.

Джейн оживилась.

– Если вы ударите тетю Джессику, можно я тресну Персефону?

– Зачем? – удивилась Наталья.

– Так, всегда хотела это сделать.

– Нет, – ответила Наталья. – Сегодня никто никого хлестать по щекам не будет. Уж если я могу сдержаться и не давать волю рукам, то вы все тоже не должны прибегать к физическому насилию.

– Так, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – Надо возвращаться в палату. Саймон, во фляжке что-нибудь осталось?

Саймон передал ей фляжку, она ее встряхнула и спросила меня: «Не хочешь глотнуть?» Еще бы, конечно хотела. С Джессикой всегда легче общаться после того, как примешь для храбрости, а когда она на взводе, из нее всегда лезет самое паршивое, к тому же спиртное могло слегка замедлить тот вихрь мыслей, который носился у меня в голове: о том, как теперь жить без папы, как дети переживут очередное испытание, что делать с Саймоном, который все время хватал меня за руку, пока никто не смотрит. Но Наталье выпивка была нужнее, поэтому я отрицательно покачала головой.

В палате было тихо. Джессика гуглила медицинские судебные разбирательства в США, Персефона и Гулливер скованно сидели у постели дедушки, Нил стоял в сторонке.

Вошла врач, посмотрела на показания аппарата, на графики, что-то прошептала Наталье.

– Она говорит, что недолго осталось, – сказала нам Наталья.

Все как-то неловко засуетились. Палата была слишком мала для всех нас.

– Слушайте, – сказал Саймон. – Давайте сейчас дети попрощаются с дедушкой, и мы с Нилом отвезем их домой, а Джессика, Эллен и Наталья останутся с Ральфом, пока, ну, это вот.

– Хороший план, – с облегчением поддержал Нил.

– Останемся только мы с Эллен, – безапелляционно заявила Джессика. Я про себя повторила, что не буду марать руки о Джессику, и если у кого и есть право дать ей затрещину, так это у Натальи.

– ЗАТКНИСЬ, Джессика! – отчеканила я. – Она его жена . Мы все здесь только потому, что она посчитала нужным позвонить нам и сообщить. Так что заткнись и не веди себя как последняя стерва, попробуй хоть раз в жизни!

Джессика так опешила от моей словесной атаки, что и вправду заткнулась и даже присела в уголке.

А потом мы стали ждать.

Я всегда думала, что при смерти драматизм нарастает по мере того, как жизнь постепенно покидает тело. Акушерка однажды рассказывала мне, что во время родов самое поразительное – что вдруг в какое-то мгновение в комнате становится на одного человека больше. По аналогии я думала, что, когда находишься в комнате с умирающим, вдруг в какой-то момент становится на одного человека меньше, ты просто почувствуешь , что как будто кто-то ушел. Некоторые утверждают, что так оно и бывает, но я не почувствовала.

Большую часть того вечера я промаялась на неудобном больничном стуле, боясь даже на минуту отлучиться в туалет, – боялась, что он вдруг умрет, пока я буду в туалете, и это будет так трагично и символично, уж даже не знаю почему. Врачи нас заверили, что ему не больно, а я все никак не могла понять, откуда они это знают ? То есть нет же никаких свидетельств тех, кто пробыл в таком состоянии и при этом был бы способен описать его. А уточнять подробности у врачей тогда было как-то не к месту.

Джессика тоже просто сидела, совершенно потерянная, уж не знаю, то ли от перспективы потерять навсегда отца, то ли от шока, что бывают ситуации, которые она не контролирует, и как бы она не старалась помыкать другими, кидалась на всех и вся, суетилась без меры, добиться своего иногда бывает невозможно. Подозреваю, что там было всего понемногу, и мне казалось, что она мысленно составляет длиннющую гневную жалобу на отвратительное клиентское обслуживание в этом заведении, принадлежащем Смерти с Косой.