Николя Матье - И дети их после них

– Да нет, – ответила Стеф, – все нормально будет.

Она ушла, а Антони стал смотреть, как падает за горизонт солнце. Он не плакал, хотя именно этого ему и хотелось.

Элен Казати специально взяла выходной, как делала это время от времени. В такие дни она обычно вставала первой, в шесть часов, потом завтракала, слушая «Европу-1». Ей нравились обозрения Филиппа Обера. Он веселый и умеет говорить о женщинах, особенно о Матильде Мей.

Дома утренние занятия подчинялись конкретной устоявшейся рутине, от которой зависело, кто и когда пользуется кухней, ванной и туалетом. Главное было не сталкиваться с остальными, потому что все Казати утром вставали не с той ноги. Совместный прием пищи – вот что играет особую роль в семейной жизни. Так говорила мадам Дюма, соцработник, которую прикрепили к ним после аварии. Элен помнила эту цедившую сквозь зубы полную энергичную даму. Когда она усаживалась у них в кухне, ее бедра принимали поистине устрашающие размеры. Она сыпала направо и налево советами и требовала, чтобы ей показывали счета. Элен терпеть не могла, когда та совала нос в их дела.

– Я сама бухгалтер, вы же знаете.

– Знаю, – отвечала мадам Дюма. – Но тут наверняка можно что-то усовершенствовать.

Корректная, всегда ровная мадам Дюма улыбалась, прилежно копаясь в корешках чековых книжек и то и дело поднося ко рту палец. Она действительно была в своей стихии. Судья направил ее сюда ради блага ребенка. Элен могла понять справедливость этой меры – до некоторой степени. Даже Патрик старался. Все произошло так быстро.

– Вы осознаете, что нуждаетесь в помощи?

Супруги отвечали, что да, осознают. Антони уже привычно играл в уголке в кабинете судьи. Однажды он пожаловался, что никак не может найти своего смурфика в очках. Должно быть, его прикарманил какой-то другой мальчуган.

Конечно же, они нуждались в помощи. А пока эта мадам Дюма сводила Элен с ума своей неутомимой улыбкой и нескончаемой доброжелательностью. Она думала, что у нее не осталось в запасе ни капли жалости к мужу, но поведение соцработницы почти примирило их друг с другом. Толстуха без остановки во всех деталях анализировала его привычки: выпитые за день банки пива, сигареты, приятелей, ружья, мотоцикл, словечки, которые он употреблял при ребенке, даже манеру двигаться. И искореняла все дурные пристрастия, чтобы в семье все стало правильно. Идет дело, идет, повторяла мадам Дюма свой любимый припев, после чего переходила к критике и предписаниям. Отец с матерью покорно слушались, даже с благодарностью. Вы о чем за едой разговариваете? Вы спрашиваете у жены, как прошел ее день? Патрик надувал щеки. Что он мог на это ответить? Вы можете в музей сходить, для безработных это бесплатно.

Как бы то ни было, супругам Казати пришлось провести несколько экспериментов с совместными завтраками, предельно сознательно, и по-американски, с мюсли и свежими фруктами. Элен до сих пор помнит звук, с которым Патрик втягивал в себя кофе. Видит, с каким выражением малыш ворочал в тарелке мюсли. Если бы она положила ему уличной грязи, это вызвало бы у него не больше отвращения. В конце концов она отправила его допивать свой «Несквик» перед телевизором. Они с Патриком остались один на один с каким-то унизительным чувством, не в силах произнести ни слова.

В другой раз Элен устроила семейный поход в «Европа-Парк». Чтобы вынести очереди перед каруселями, жарищу и всех этих придурков, отец пил, не переставая, и выдул, похоже, в общей сложности литров пять пива. В этом прелесть немецких парков аттракционов: там разливное пиво «Шпатен» продается буквально на каждом углу. На обратном пути Элен сама села за руль, и им пришлось раз пять останавливаться, чтобы Патрик мог на обочине облегчить свой мочевой пузырь. Антони остался доволен. Он был маленький – не понимал, что к чему.

Когда период административного контроля подошел к концу, мадам Дюма представила отчет, не слишком благоприятный, но судья по делам несовершеннолетних вел по пятьдесят дел в год, среди которых бывали и более трудные случаи. Так что их оставили в покое. В сущности, Элен больше всего огорчало, что эта история про неудачное падение, выдуманная от начала и до конца, для всех стала правдой. Даже Антони, когда его расспрашивали, излагал именно эту версию. Но у Элен была твердая память.

Элен чуть было не отказалась от него – своего замечательного дня незамужней женщины. Во-первых, потому что накануне была гроза, и вообще, какой смысл потихоньку позировать целыми днями, чтобы под конец оказаться запертой в кинозале. И потом, эта история с мотоциклом сводила ее с ума. Уже неделя, как он пропал, она думала о нем днем и ночью, вздрагивая каждый раз, когда Патрик открывал дверь. Правда, этот драндулет уже ничего не стоил, им никто не пользовался. У них даже не было денег, чтобы застраховать его. Но она знала, что, стоит Патрику только узнать правду, он тут же окончательно съедет с катушек. Подумать только, он ведь однажды чуть не побежал к соседям с монтировкой наперевес только потому, что те не вернули им вовремя раклетницу [14] Настольная печка для приготовления «раклет» – швейцарского национального блюда, которое готовится из расплавленного жирного сыра. .