Кристина Клайн - Поезд сирот

Молли плывет в каноэ, с трудом выгребая против течения. Плечи болят, она с силой опускает весло в воду то с одной, то с другой стороны. Ноги промокли – каноэ постепенно набирает воду и тонет. Глядя вниз, она видит залитый телефон, промокший рюкзак, в котором лежит ноутбук. Красная сумка выскальзывает из лодки. Видно, как она недолго подпрыгивает на волнах, потом медленно уходит на дно. Рев воды в ушах, – похоже, что вдалеке до упора открыли водопроводный кран. Только почему вдалеке?

Молли открывает глаза. Промаргивается. Светло – очень светло. Плеск воды… Она поворачивает голову и в узкое окошко видит море. Начался прилив.

В доме тихо. Вивиан, видимо, еще спит.

На кухонных часах восемь утра. Молли ставит чайник, шарит по шкафам, обнаруживает овсянку и сушеную клюкву, грецкие орехи, мед. Точно по инструкции на цилиндрической упаковке варит овсянку на медленном огне (совсем не так готовят приторно-сладкую дрянь из пакетиков, которую покупает Дина), рубит и добавляет ягоды, орехи, немного меда. Снимает с огня, споласкивает заварочный чайник, из которого они пили накануне, моет тарелки и блюдца. А потом садится в кресло-качалку у стола, дожидаться Вивиан.

Утро ясное «как на открытке из Мэна» – так называет такие дни Джек. Залив форелевой чешуей блестит на солнце. Вдали, у гавани, виднеется целая флотилия парусных лодочек.

Вибрирует ее телефон. Эсэмэска от Джека: «Что случилось?» Первые выходные за много месяцев, на которые они не запланировали никаких совместных дел. Снова «др-р-р-р»: «Попозже увидимся?»

«Домашкой завалили», – набирает она.

«Вместе сделаем?»

«Может. Перезвоню».

«Когда?»

Она меняет тему:

«День как на открытке».

«Пошли на Летучую гору. Забей на домашку».

Летучая гора – одно из любимых Моллиных мест: крутой подъем на высоту в двести метров по обсаженной соснами тропе, оттуда живописный вид на пролив Сорнс, извилистый спуск в долину Коув, на галечный пляж, где можно посидеть на большом плоском валуне, посмотреть на море, а потом кружным путем вернуться к машине или велосипеду по пожарной дороге, усыпанной сосновыми иголками.

«Ладно». Отправляет – и тут же жалеет об этом. Блин.

Телефон звонит через несколько секунд.

– Салют, чика, – говорит Джек. – Когда за тобой заехать?

– Э-э… можно я перезвоню?

– Давай прямо сейчас. Ральф с Диной ведь в церковь уперлись, да? Соскучился я, подруга. Ну, поцапались, а из-за чего? Я уже и не помню.

Молли встает со стула, без всякой надобности мешает овсянку, кладет ладонь на чайник. Почти остыл. Вслушивается, не зазвучат ли шаги, но в доме тишина.

– Это… – говорит она. – Я даже не знаю, как тебе сказать.

– О чем сказать? – настораживается он, а потом: – Эй, погоди-ка, ты что, решила меня бросить?

– Чего? Нет. Что ты. Просто Дина выгнала меня из дома.

– Шутишь.

– Не-а.

– Выгнала. А когда?

– Вчера вечером.

– Вчера вечером? – (Молли едва ли не слышит, как у него скрипят мозги.) – И где ты теперь?

Она набирает воздуха в грудь и говорит:

– Я у Вивиан.

Тишина. Бросил трубку?

Молли кусает губу.

– Джек?

– Ты вечером поехала к Вивиан? И осталась у нее на ночь?

– Да, я…

– А мне-то почему не позвонила? – Голос суровый, с укором.

– Не хотела навязываться.

– Не хотела навязываться?

– Ну, в смысле я и так вечно чего-то прошу. А как мы поругались…

– То есть вместо этого ты решила навязаться девяностолетней старухе. Только чтобы не навязываться собственному парню.

– Если честно, у меня просто крыша съехала, – признается Молли. – Я сама не понимала, что делаю.

– Так ты туда пешком дошла, что ли? Или кто-то подвез?

– На «Эксплорере» доехала.

– И в котором часу это было?

– Около семи, – сочиняет она.

– Около семи. И ты что, просто подошла к двери и позвонила? Или сперва предупредила по телефону?

Ну ладно, хватит.

– Мне твой тон не нравится, – говорит Молли.

Джек вздыхает.

– Послушай, – говорит Молли. – Знаю, тебе трудно в это поверить, но мы с Вивиан подружились.

Пауза, потом Джек произносит:

– Гм.

– Дело в том, что у нас очень много общего.

Усмешка.

– Не смеши меня, Молл.

– Можешь сам у нее спросить.

– Послушай. Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но давай смотреть на вещи здраво. Ты – семнадцатилетняя девчонка, едва не севшая в тюрьму. Тебя только что выперли очередные опекуны. А ты взяла и перебралась к богатой старухе в ее особняк. Много общего? Кроме того, мама…