Евгений Никитин - Про папу. Антироман

Мы с моим братом по отцу, Славиком, слушали папин монолог.

То есть с нашей точки зрения это был монолог. Но папе казалось, что он вступил с нами в необычайно живой и обоюдоострый диалог. Только наши реплики он произносил сам.

– Вот ты спросишь: «Почему папа такой грубый? Что это за слово такое «жри» по отношению к собственному сыну?» А знаешь почему? С тобой иначе нельзя.

Папа вальяжно распластался на стуле.

– Вот ты, Славик, скажешь: «Почему нельзя?» А потому нельзя, что иначе твой брат будет час смотреть на это мясо, потом начнет ме-е-едленно есть. И после каждого откусанного кусочка петь «Тридцать три коровы» или «Санта Лючию». Мы с его мамой развелись из-за того, что он медленно ел.

Я, в принципе, помнил, что папа имеет в виду. Однажды, когда мы жили в Кишиневе со всеми бабками-прабабками, мне положили на тарелку инсталляцию из жареных картофелин. С виду это напоминало картину Верещагина «Апофеоз войны», только с картофелем вместо черепов. Мне было очень плохо. Я отщипнул вилкой кусочек самого верхнего черепа, с трудом проглотил и начал петь «Тридцать три коровы», чтобы картошка лучше переварилась. При этом я размахивал вилкой и нечаянно смахнул одну картофелину под стол. Папа стал топать ногами и бить по столу. Начался небольшой рэп-баттл мамы с папой, переходящий в драку. Папа уронил маму на пол, так что головой она угодила прямо в блюдце для кормёжки котов, которых в неимоверных количествах разводил мой дядя. Больше они не дрались, но после этого вопрос развода встал очень остро.

– Я тогда понял – жениться вообще нельзя! – продолжил папа. – Вот ты – не женись.

Он указал на меня.

– Я уже женился.

– Вот и зря! В каждой женщине есть чёртова кость. В любой! Кого ни возьми. Есть такая притча… Один солдат выбирал себе жену. Пришел к местному чёрту за советом – чёрт его уважал. Тот говорит: «В нашей деревне у всех женщин есть чёртовы кости. У всех!» Тогда солдат попросил его сосчитать им кости, чтобы выбрать ту, у кого их меньше всего. Чёрт долго искал. У некоторых женщин было по сто этих костей! Наконец он указал девушку. В ней была только одна чёртова кость. «Вот эту бери. В ней только одна кость. Ма-а-аленькая! Но есть. Без чёртовой кости не бывает. Надо брать» Дальше я не помню. Кажется, они вытащили эту кость. Вот и в твоей маме она была. Вроде тихая, спокойная. Но бывает, что-то скажешь ей. А она тебя – и так, и сяк. Возражать любила! Я сразу понимал – это она, чёртова кость лезет.

– Так зачем женился? – спросил я. – Тебе домработница была нужна, а не жена. Убирает, стирает, ничего не возражает.

– Нет! Нет! В таких тоже… У меня такие были! То же самое. Лезет кость. Да и что ты такое говоришь? Думаешь твою маму просили стирать, готовить? Я привез ее из Рышкан! Из села – в Кишинёв. Ей сказали: «Ничего делать не нужно! Живи! Всё баба Иля будет делать. У нас в доме всё делает баба Иля!» Но твоя мама так не могла. Ей казалось, что надо соревноваться с бабой Илей за моё внимание! И вот они соревновались… Баба Иля наготовит всякой жратвы – мясо, борщи, торты – и заставляет меня жрать. Я всё ем. И тут твоя мама: «Я тоже супчик приготовила!

Ешь». Я ел ещё и то, что готовила твоя мама.

– Но все равно ходил голодный, – закончил Славик папину мысль.

Славик всю жизнь прожил с моим папой и глубоко его изучил.

– Точно! – закричал папа. – И всё равно ходил голодный! А перед твоим братом поставили тарелку какой-то жалкой картошки… Я её глотаю не глядя, как подножный корм…

А он кусочек съел и песенки поёт! Тут мы и развелись.

Мимо мрачно проползла игуана Пузик и спряталась за холодильник, чтобы посрать. Папа был очень доволен, что сумел выговориться. Он мечтательно уставился в какую-то точку и подытожил:

– Хорошо как. Мужское общение облагораживает. Вот мы, мужики, сидим, пиздим – и мы довольны друг другом… Более того, в этом присутствует наслаждение и даже, я бы сказал, любовь. Это правда. Я даже возбуждаюсь немного, так меня наполняет это общение. Мы, мужики, все латентные пидорá. Я давно догадался. Вот скажи, Женя…

– Что?

– Вот скажи, ты бы мог на эти темы поговорить с мамой?

– На какие темы?

– Про всеобщее латентное пидорствó.

Папа произнес это слово с ударением на последнем слоге, так что было похоже на «удальство».

– Нет.

– А со мной можешь!

– Но Женя вовсе и не собирался с кем-либо об этом говорить, – объяснил Славик папе.

– Не собирался?

– Нет, – подтвердил я.

– Ну, зато ты сегодня узнал что-то новое. С папами полезно общаться.