Аманда Ходжкинсон - Место встреч и расставаний [сборник litres]

– Да, сэр. Я везу свою невесту знакомиться с моей семьей. Она француженка.

С возрастающей тревогой я наблюдала, как Уилл изучает воинские знаки отличия и дивизионные нашивки.

– Служили в Нормандии?

– Да, сэр. Первая пехотная. Омаха-Бич. Мы были в самой гуще.

– Да уж, – согласился Уилл со странной улыбкой, и я поняла, что он намеревается сделать. Он протянул им билеты. – Это свадебный подарок для вас и вашей невесты. Желаю вам обоим всего самого наилучшего.

Солдат уставился на билеты с логотипом «Двадцатый век лимитед», украшающим верхнюю часть билета, и изображением поезда на нижней. Потом, осознав, он широко раскрыл глаза.

– Спасибо. Спасибо, сэр! – воскликнул он, свободной рукой крепче прижав невесту к себе. Он все еще продолжал благодарить, когда Уилл приблизился ко мне.

– Слишком изысканно для меня. Надеюсь, ты не возражаешь, – добавил он, посчитав, что я буду возражать. Он двинулся к билетным кассам. – Нам, наверное, нужно купить два билета до дома.

Не зная, плакать мне или смеяться, я бросила взгляд на жизнерадостную парочку, которая все еще обнималась и обменивалась репликами на смеси из английского и французского. Схватив саквояж, я двинулась следом за Уиллом к окошкам касс. Жаловаться я не собиралась. Уилл был жив, и я хотела отвезти его домой – этого было вполне достаточно.

Он не обратил на меня внимания, когда я встала рядом с ним в очереди, упорно глядя перед собой. От тяжелых сумок у меня горели ладони, но ему я об этом говорить не собиралась. Не все сразу .

Я отвлеклась от своих мыслей, краем глаза заметив что-то желтое. Этот цвет смотрелся странно среди потоков коричневого и серого. Это оказалась девушка в мятом шелковом платье с небольшим чемоданом в руках и шляпой, столь же помятой, как и ее лицо. Она быстро шагала вперед, а когда миновала очередь, в которой мы стояли, побежала в сторону одного из выходов на платформу, крича: «Давид!»

Я наблюдала за ней, пока она не исчезла из виду, надеясь, что эта девушка с такой искренностью в глазах найдет своего Давида вовремя.

Голос Уилла напугал меня. Я взглянула в такие знакомые и одновременно чужие глаза, направленные на меня.

– Мысли о доме помогли мне пережить войну. Пожалуйста, не порти мне воспоминания разговорами о моем брате.

Я подумала о письме, приютившемся возле бутылки в моем саквояже, и задалась вопросом, с какой целью я его привезла. И с какой целью я приехала в Нью-Йорк.

Мы хранили молчание, лишь иногда перебрасываясь фразами, необходимыми, чтобы найти дорогу и добежать до платформы, где нас ждал наш поезд – далеко не такой пышный и роскошный – «Росомаха». Поднимаясь на поезд и готовясь к долгой дороге домой, каждый из нас размышлял о том, что изменилось за последние три года. И о том, что осталось прежним.

Мы сделали пересадку в Чикаго – на поезд «Новый Орлеан», а потом еще одну – в Миссисипи, где цветные пассажиры, даже солдаты в военной форме, должны были ехать в посадочной зоне багажного вагона. На Юге уклад менялся неспешно, и иногда даже казалось, что он никогда здесь не изменится. Кто-то говорил, что импульсу мешает удушающая жара. И чем дальше мы продвигались на Юг, тем охотнее я готова была с этим согласиться.

По пути в Чикаго Уилл не разговаривал со мной – разве что когда узнавал, где наши места, а потом – где вагон-ресторан. Мы подсели к женщине в большой, покрытой перьями шляпе, ужинавшей в одиночестве за одним из общих обеденных столов. Она беспрестанно смотрела на нас, расценив наше молчание как размолвку. По меньшей мере сосредоточенность Уилла на своей еде подразумевала, что я могу наблюдать за ним, изучать его и радоваться каждому его вздоху.

Женщина закончила и удалилась, когда мы приступили к десерту. Уилл наблюдал, как она уходит, барабаня пальцами по столу, как он всегда делал мальчишкой, когда набирался смелости. Он положил вилку.

– Зачем ты на самом деле приехала в Нью-Йорк, Джинни? Ведь не ради того, чтобы сообщить мне о папе. Ты могла сообщить мне об этом в письме или телеграммой.

Потому что мне нужно открыть тебе одну тайну.

Я отпила воды.

– Потому что Таг попросил меня. И я… – Я запнулась. И я очень сильно скучала по тебе, но никому об этом не сказала, потому что ты уже не мой. – Тебе кое-что нужно знать… – начала я, чувствуя, что каждое последующее слово дается мне труднее предыдущего.

– Что произошло с твоими руками? – тихо спросил он.

Он так усиленно меня игнорировал, что я забыла их спрятать.