Андрей Лещинский - Рождение червя

— А ну, подними руки в стороны, — сказала мама.

Папа развел руки, незастегнутые полы разошлись, из-под них показался полосатый живот с синими пуговицами, мальчик не понял, зачем надо так делать, сунул палец в рот, тут услышал нянин голос, шум открываемой двери и пошел за ней, смущенный, обманутый чем-то и недовольный собой.

Они медленно спустились с третьего этажа по широкой лестнице, мальчик впереди, няня сзади. Он нес металлическую черную лопатку на деревянной некрашеной ручке, она — сетчатую красную авоську с металлическим ведерком, разукрашенным зелеными и красными цветами, и такие же разноцветные формочки для вылепливания куличиков из песка.

Внизу, на Чайковского, дворничиха подметала тротуар, люди выходили из синего троллейбуса, у выезда из двора поперек тротуара боком к газону стояла папина машина, накрытая брезентом. Няня поздоровалась с дворничихой, мальчик пожалел, что нет лошади с большой телегой, на которой один дядя привозил еду в булочную, помещавшуюся в полуподвале их дома, там, где раньше была дворницкая.

Они перешли улицу, дальше был Друскеникский переулок, мощенный булыжником, с развалившимися плитами тротуара, в щелях которых росла низенькая травка. На углу сидел одноногий человек в синем старом костюме, рядом с ним лежала серая кепка, а в ней несколько монеток. У мальчика и няни денег не было, они прошли мимо. Мальчик спешил к главному делу на пути в Таврический. По левую сторону переулка в глубине за деревьями был какой-то домик, а перед ним вдоль тротуара — длинная решетка из вертикальных чугунных прутьев с прямоугольным сечением. Надо было взять лопатку одной рукой, побежать вдоль решетки так, чтобы лопатка хлопала по прутьям. Получался звон, ритм которого можно было менять скоростью движения. Несколько секунд мальчик был счастлив, но решетка кончилась, опять возобновился медленный важный шаг рядом с толстой, никогда и никуда не спешившей няней. Переулок вывел на улицу Петра Лаврова и небольшую площадь у «Спартака». Там и на бульваре посреди улицы играли дети, иногда там гулял и мальчик, но сегодня мама сказала идти в Таврический. По дороге было еще одно развлечение — газоны по бокам грунтовой, посыпанной крупным красным песком дорожки, шедшей посредине длинного, до самого Таврического, бульвара, были огорожены низенькой горизонтальной, покрашенной в черный цвет трубкой на таких же столбиках. По этой трубке было очень интересно идти, держась за нянину руку, — иначе было никак. У мальчика была мечта: пройти по этим трубкам от «Спартака» до Таврического, ни разу не сбившись. Ничего не получалось. Он старался идти как можно быстрей, все равно выходило медленно, и няня каждый раз отпускала руку и говорила: «Так мы с тобой никогда не дойдем. Слезай». И мальчик спрыгивал на дорожку, потому что на газон было нельзя. Он каждый раз думал о том, что когда станет взрослым, когда будет носить такое же серое с желтыми точками пальто и такую же кепку, как старшеклассники, то обязательно пройдет туда, а потом еще обратно.

Впрочем, один перерыв делать все равно бы пришлось: надо было перейти проспект Чернышевского. На конце газона стояла серебристая бочка с квасом на двух колесах, как у грузовика. Кваса очень хотелось, но няня ни за что бы не разрешила: квас холодный, может горло заболеть, да и тридцати копеек на маленькую кружку у нее не было, она специально не брала с собой деньги, чтобы мальчик не просил ни кваса, ни газировки, ни мороженого. Еще можно было сходить посмотреть, как строят метро, но мама сказала в Таврический, пришлось идти прямо.

В конце бульвара опять были квас и мороженое, и опять пришлось переходить улицу. Мальчик не мог запомнить ее название. Он и Петра Лаврова плохо помнил — Петра знал, а дальше кое-как. А здесь казалось, что раз сад — Таврический, то и улица должна быть Таврическая, а была какая-то другая. Они перешли через нее, между двух бело-желтых столбиков с распахнутыми воротами пошли по дорожке среди кустиков к крутому скверу с яркой клумбой и темной статуей Ленина посредине. Здесь не играли, надо было идти дальше. Налево ушла дорожка в горку к закрытому павильону и к речке, вдоль которой были интересные клетки с кроликами, курицами и пони. Навстречу шла старушка с красной повязкой. Мальчик решил развлечься и так, чтобы видела няня, плюнул на дорожку.

— Ты чего это расплевался? Смотри, вон сейчас сторож свистнет в свисток, милиционер придет: «Кто здесь плюется?!» —да и заберет тебя.