Ян Козак - Белый жеребец

Они ехали еще минут двадцать, как вдруг Буров, объезжая непроходимые заросли, образовавшиеся из сплетения кустов, заросших багульником, увидел впереди узкий залив, а за ним покрытую травой равнину. В стороне, совсем близко, виднелся табун.

— Вот они! — сообщил он почти безучастно и остановил коня.

К нему подъехал Митя. Он, как и Василий, за все время ни разу не выстрелил, а теперь молча, пораженный, смотрел на табун.

Лошадей было много, они сгрудились неподалеку от озера. Ямки следов на свежевытоптанной сырой тропинке, ведущей к месту водопоя, сверкали на солнце, как маленькие озерки.

Пастух, оправившись от удивления, торопливо оглянулся на Василия и приглушенно сказал что-то по-якутски.

Тут и Буров понял, что происходит что-то необычное: табун как бы разделился на две части, а поодаль дрались два жеребца.

Пастух уже собрался было выехать на равнину, держа наготове лассо, но Василий резким движением остановил его. Окинув взглядом оба табуна, он понял, в чем дело. Скорее всего, они встретились у водопоя, мелькнула мысль. Причем это явно не первая встреча. Черт возьми! Наверняка так и было.

— Ох! — только и воскликнула Маша.

Она крепко сжимала поводья, натягивая их, и в волнении наблюдала за поединком могучих животных.

Сначала жеребцов издалека было трудно различить. Потом один из них, матово-светло-серый, как иней, с темной отметиной на лбу, ударил соперника копытом по правой лопатке. Удар был ужасный, но второй жеребец даже не пошатнулся. Высоко поднятая голова с яростно горящими глазами и оскаленными зубами стремительно метнулась, зубы впились в темя противника. Жеребцы яростно трясли головами, гривы развевались. На миг они отскочили друг от друга с громким, угрожающим ржанием, чтобы в следующее мгновение, встав на дыбы, снова ринуться в бой.

Маша видела, как укушенный от сильного толчка поскользнулся на мокрой глине. Но он все же успел увернуться от сокрушительного удара копытом, который поэтому пришелся ему не в лоб, а в шею, оставив кровавый след. Он отбежал в сторону. Второй жеребец ринулся было за ним, но внезапно резко остановился, из-под копыт фонтаном брызнула глина; он вскинул голову и оглушительно, победно заржал.

Тут же он помчался к кобыле, неподвижно стоявшей несколько в стороне от меньшего табуна; она настороженно задрала голову и, широко раздув ноздри, наставив уши, следила за поединком. Жеребец, одержавший верх, погнал ее к своему стаду.

В эту минуту побежденный жеребец, весь в пятнах крови, собрал все силы и с пеной на губах бросился им наперерез. Кобыла отскочила в сторону и беспомощно остановилась, а он на всем скаку сшибся грудь в грудь с белым жеребцом. Тот покачнулся, но сразу же сам бросился в атаку. Жеребец, защищавший свою кобылу, заржал от боли: соперник вонзил зубы ему в шею. Оба жеребца хрипло фыркали, кусались, с губ их слетала пена. Наконец тот, который отстаивал свою кобылу, вновь отступил. Силы его были на исходе, он судорожно хватал воздух. На шее и спине его темнели пятна — шерсть слиплась от пота и крови. Отскочив, он повернул назад к своему табуну, который тотчас с топотом помчался.

Кобыла не двинулась с места, лишь оглянулась с тихим, приглушенным ржанием. Жеребец с черной отметиной на лбу боком налетел на нее и погнал к своему стаду, подталкивая головой.

Она скакала послушно и больше не оглянулась.

Неподалеку от чужого табуна она остановилась, жеребец обежал ее кругом. Это был великолепный сильный самец, на широкой крепкой груди под белой поблескивавшей шкурой играли мускулы, шея вытянута. Из-под быстрых мускулистых ног летели комья земли, длинная грива развевалась в воздухе, выпяченные губы и широко раздутые ноздри вздрагивали. Он торжествующе заржал, и его ржание разнеслось далеко окрест. Кобылы с жеребятами, которые спокойно паслись, подняли головы. Жеребец взмахивал хвостом, глаза у него, казалось, извергали пламя. Он снова толкнул кобылу, на этот раз боком и оскаленной мордой. Мускулы и жилы у него вздулись, он был весь как натянутая струна.

Кобыла несколько раз беспокойно взбрыкнула задними ногами, дернув головой. И заржала, оттопырив губы.

По телу ее пробежала дрожь, в тот же миг жеребец поднялся на дыбы, его передние ноги взметнулись высоко в воздух, и он сразу же прикрыл ими кобылу. Передними копытами он нажимал на спину кобылы, слегка покусывая ее в шею. Самка прогнулась, широко расставив ноги. Повернув голову, она фыркала и, оскалив зубы, хватала его губами. Глаза ее лихорадочно блестели.