Ян Козак - Белый жеребец

Не ошибается ли он? А что, если ей просто захотелось по-дружески поболтать, узнать его поближе? И к тому же они немного выпили. «Спокойной ночи», — сказала она. Какая уж тут спокойная ночь! Утром он уедет и не увидит Галю целых три недели! Три недели! Сколько всего может произойти за это время!

Он боялся потерять ее, не мог перенести неопределенности. Они должны увидеться еще раз. И он решился. Пошел домой, собрал чемодан. Уже почти рассвело, когда он варил себе кофе. А когда пил его, уже был убежден, что так бережно не относился еще ни к одной женщине. Что с ним происходит?

Он ждал, а время, как назло, тянулось крайне медленно. Наконец-то он мог войти в маленькую гостиницу, прошел по коридору и тихо постучал в ее дверь. Она уже встала, через щелку под дверью пробивался луч света, за дверью слышалось движение. Как поведет себя Галя, когда увидит его? Атмосфера вечера и лунной ночи и то легкое опьянение от вина, которое могло создать ощущение близости, — все исчезло. Было только холодное серое утро. По его телу пробежал мороз.

А потом она стояла перед ним. Длинные распущенные волосы, простенький, милый халатик с широкими рукавами. Лицо выражало удивление.

— Вы? — прошептала она.

Поспешно выйдя в коридор и оглядевшись, она осторожно прикрыла за собой дверь. В растерянности подняла руку и отбросила волосы со лба. С минуту постояла в нерешительности.

— Вы пришли?

Она говорила тихим, взволнованным голосом, в нем звучала радость. Да, именно радость — он не мог ошибиться.

— Мне казалось… мне показалось, что я слишком долго не видел вас. А еще, кроме всего прочего, через час я должен быть на аэродроме.

Он не мог говорить связно.

— Я уже собрал чемодан, — добавил он, только чтобы не молчать.

Он стеснялся своего поведения, но ничего не мог с собой поделать. Жадно смотрел на нее и ждал, что ответят ее губы.

— Вы снова вернетесь, — сказала она тихо. — Вы вернетесь, Владимир Андреевич.

— Я хотел… — начал он. — Просто я не мог уехать вот так. Я должен был увидеть вас еще раз, Галочка. — Он произнес это имя страстно, с глубокой нежностью.

— Да, — сказала она растерянно. — Да, я рада. Правда, рада. Но пожалуйста… — Она снова испуганно осмотрелась. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь в коридоре увидел, что он в такую рань выходит из ее номера. Поэтому, наверное, и не пригласила его в комнату. В гостинице жили ее знакомые. Где-то в переходах коридора раздавались голоса.

Он схватил ее за руки; ладони у нее были теплые.

— Уходите, пожалуйста, — попросила она.

Они замолчали.

Внезапно — он даже не успел сообразить, как это произошло, — она легко высвободила свои руки, подняла их и сомкнула за его головой. Он увидел ее лицо совсем близко. Живой блеск темных глаз, возбужденная, радостная улыбка. Она потянулась к нему. Тогда он наклонился и поцеловал ее.

— Уходите, — зашептала она снова. — Идите же, я буду ждать вас.

Ее чудные глаза выражали нежность и безграничное счастье. Потом она скользнула в номер и повернула ключ. Он опять остался один, сердце у него колотилось. Он понял: то, что ощущалось им как легкое дуновение, превратилось в сильный порыв страсти.

Через три недели, когда он вернулся, они прожили вместе целый месяц, и теперь уже уехала Галя — сдавать последние экзамены. Теперь он ждал ее. Она должна была вернуться как раз в то время, когда ему предстояла дорога сюда, в Богатырь. Всем своим существом он ждал Галю. За то время, что они провели вместе, она окончательно покорила его, он жил только ею. Такого в его жизни еще не было. А ведь он так любил Иру — где-то, в уголке сердца, он мечтал, чтобы рядом с ним шел по жизни такой же радостный, оптимистичный человек. Теперь он появился — Галя, нежная и улыбчивая, полная страсти и обаяния, искрящаяся весельем. Он был благодарен судьбе за то, что она свела его с ней.

Он весь отдавался воспоминаниям о минутах, проведенных вместе. Так было и тогда, после его возвращения из Москвы. В Москве его не покидало чувство острой тоски по Гале, и в то же время он был полон надежд. Два коротких мимолетных свидания… Только нотой она впервые пришла к нему домой и осталась…

Потом, отдыхая, она лежала в его объятиях, и они опять доверительно беседовали; она тихо гладила его волосы. У него пересохло в горле. Ее голова лежала у него на плече. Он сказал:

— Мне хочется пить. А тебе?