Ян Козак - Святой Михал

Раскатав циновку, Адам и Эда вошли в воду. Циновку, укрепили под водой между кольями. В центре тростниковой перегородки, закрывшей теперь все неглубокое русло реки, под водой было круглое отверстие. Адам, стоя по пояс в воде, еще заканчивал укреплять циновку, а Эда уже шагал вдоль берега. Метрах в ста от устья затоки он сломал большую ветку и снова влез в воду. Он бил веткой по воде у поросших кустарником берегов, шлепал ногами, разбрызгивал и мутил воду. Он гнал рыбу вниз, туда, где стоял Адам.

Адам ждал ее в полной боевой готовности, приставив к отверстию в циновке мешок. Вначале он даже не видел Эду, а только слышал, как тот шлепает по воде, — затока была извилистой. Потом заметил, как спокойная водная гладь вокруг него заволновалась, зарябила на солнце. Показался Эда. Над его головой кружила потревоженная мошкара. Стремительно проносились, плясали, то появляясь, то исчезая, пестрые бабочки, комары, мухи, стрекозы. Сверкая на солнце, они со всех сторон облепляли Эду.

Вдруг Адам почувствовал в мешке первый сильный толчок. Он быстро приподнял мешок, сунул внутрь руку, ловким движением ухватил карпа и выбросил его на берег.

По мере того как Эда — весь в тине и водорослях — приближался к устью, рыбы становилось все больше, и скоро возле Адама вода уже кишмя кишела. Наталкиваясь на неожиданное препятствие, рыба искала щель, чтобы улизнуть. Но тут-то и попадала прямо в мешок. В траве на берегу билось уже штук тридцать рыбин: три щуки, несколько карпов, лини, голавли, лещи, окуни и сазаны. Мелких рыбешек, головастиков, тритонов и двух испуганных лягушек Адам вытряхнул из мешка в воду.

Усевшись на берегу, Адам и Эда принялись чистить и потрошить свой улов. Кучу внутренностей, на которую с жужжанием слетались мухи, Адам выбросил прямо в воду — пусть кормятся ими другие окуни и судаки, пусть растут и жиреют. Короче говоря, пусть подрастают для следующего пиршества.

На полянку, где был лагерь, они вернулись с ведром, доверху наполненным рыбой. Двух самых больших карпов и щуку Эда нес в руках.

В мешочке у них была припасена соль, смешанная с перцем. Ничего другого для стряпни им и не требовалось. Адам послюнил палец и поднял его вверх — ветерок дул со стороны речки.

Через несколько минут вспыхнуло и весело заплясало пламя костра — дровишки для него приготовили быстро. Это была узкая и длинная — около двух метров — полоса огня. Пламя и легкий белый дым потянулись в сторону ивняка. С наветренной стороны, слегка наклоненные к костру, выстроились пруты с нанизанной на них рыбой. Большие рыбины были продеты от рта к хвосту. Маленькие, нанизанные по три-четыре штуки, казалось, плыли по воздуху. И у всех рыб, в меру поперченных и посоленных снаружи и изнутри, на спинке были сделаны поперечные надрезы — чтобы не съежились. Ни пламя, ни дым их не касались. Они пеклись на жару, которым обдавал их костер.

Почти одновременно неподалеку от этого костра вспыхнул другой, обложенный камнями. Здесь в закопченном котелке жарились нарезанные вместе с зелеными перьями золотистые луковки. Вторым блюдом, по замыслу Вилема, должен был быть гуляш. На него пошло мясо, привезенное из Павловиц. Время от времени Адам с Эдой прикладывались к бутылке, что стояла рядом на траве.

В ту самую минуту, когда благоухание касатика отступило перед победным запахом жареного лука, на тропинке показались Михал, Вилем и Касицкий. Следом за ними шли Альбин и остальные новоизбранные члены комитета — Штепан Драбек и Мохнач. Беда Сайлер с извинениями сообщил, что не сможет принять участие в пирушке, потому что работает во вторую смену.

Подойдя ближе к поляне, все как по команде остановились, вдохнули аппетитный запах и с признательностью оглядели шеренгу пекущихся рыбин и груду нарезанного кусочками мяса, которые Эда бросал один за другим в котел.

Выбранное Адамом и Эдой место всем понравилось, казалось уютным и обжитым. Чтобы впечатление было полным, Адам, с радостью взявший на себя роль хозяина, налил всем по стопочке. Чокнувшись, они выпили. Теперь каждый счел своим долгом помочь Адаму и Эде. Одни собирали и подносили к костру кору и ветки, другие взялись поддерживать огонь.

Когда у костра нагромоздилось столько топлива, что его хватило бы на то, чтобы испечь вдвое больше рыбы, Альбин, на этот раз свободный от обязанностей хозяина, сбросил одежду и направился к плотине.

Вода была теплая, хорошо прогретая солнцем. Разбежавшись, он с криком «гоп» ловко нырнул, вытянув вперед руки. За ним последовали остальные. Поднялся шум, возня, во все стороны летели брызги. Потом купальщики перелезли через водосброс и уселись под ним. Спокойная, задерживаемая плотиной и согретая солнцем вода, переливаясь, падала им на спины. Это было так освежающе-приятно, что сидеть здесь хотелось бесконечно долго. А те, кому было уже достаточно водного массажа, развалились на залитой солнцем отмели. Наслаждение стало еще более полным, когда мучимый жаждой Вилем крикнул Адаму, который вместе с Эдой приглядывал за рыбой и гуляшом: «Принеси-ка нам бутылочку — мы хлебнем по глоточку!» — и Адам охотно выполнил его просьбу.