Алла Хемлин - Интересная Фаина

Из науки известно, что где есть большой город, там есть и люди с разными руками и тем более локтями. Абовицу надо были такие люди, у которых бы руки были по локоть в нескромности.

У Петра в 1901 году нескромность как раз дошла до нужной полосочки на локте — одном и другом. Потому Абовиц доверился Петру и хорошо попросил вступить в большое дело.

Абовиц для нового дела купил каменный дом на один этаж и восемь окон с сухим подвалом на улице Заречной. Чтоб никто ничего не подумал, Абовиц купчую сделал на Петра. А с Петра по своей хорошей привычке взял расписку. В расписке Петр написал под диктовку Абовица, что от Абовица получена такая-то сумма в долг и что Петр дает взамен свое честное слово и две руки на отсечение. При царизме люди людям не верили, потому получались безрукие инвалиды. Безногие тоже получались, и наука еще скажет о них свое честное слово.

Абовиц для большого дела закупился машинами и всем на свете, нанял за триста рублей и хорошие обещания через одного пожарного унтер-офицера из Киева двоих тоже с полосочками и приготовился начинать. Этот пожарный унтер-офицер был троюродный брат того пожарного унтер-офицера, только уже в Киеве и еще живой.

Интересно, что Верочка не была секретом для Абовица. Серковский сам своим языком все рассказал Абовицу и даже показал своими руками, какое у Верочки что.

У Абовица с Серковским были секреты от других людей и тем более от Елизаветы. Потому Абовиц для секретных бумаг пользовался Петром. Петр брал свои ноги в свои руки и приносил что следует Серковскому в квартиру Верочки.

Верочка тогда еще была девушка первой молодости и сильно понравилась Петру. Тем более Петр не слышал, как Верочка поет хором, а видел черные жгущие кудельки, зеленые глаза, красные губы, розовую шею и разрез между грудями до самого сердца.

Верочка родилась в 1874 году, а Петр в 1879-м. Пять лет в таком порядке — это сильно много. Из науки уже давно известно, что у людей, тем более у мужчины всякого возраста, в один день настает чувство. У Петра настало чувство к Верочке 15 мая 1893 года.

У Верочки к Петру ничего не настало. Потому что Петр был для Верочки мальчик на побегеньках.

А Петр тогда записал себе на бумажке, что переманит Верочку у Серковского. Петр положил эту бумажку под свою подушку на целую ночь с четверга на пятницу, чтоб жениху приснилась невеста.

Интересно, что невеста приснилась. Петр понял, что так у Петра в будущей жизни и получится, и начал ждать своего часа с Верочкой.

Как раз утром, когда Петр заждал своего часа, он решил хорошо научиться у Серковского красоте с разговорами и еще решил делать так, чтоб до нужного времени не мозолить глаза Верочке.

Потом было, что было.

А потом Серковский увез Верочку в Киев, и Петр заплакал до самой глубины своего разреза между грудями. Из науки уже давно известно, что у мужчин тоже есть груди и тоже может быть разрез до самого сердца.

И вот Абовиц сказал Петру про Киев.

Петр сразу подумал, что настал его час с Верочкой. Тем более Абовиц попросил Петра между работами с деньгами немножко посмотреть за Серковским и его поведением в жизни. Петр пообещал Абовицу отдаться и этому тоже.

А что Фаина?

А Фаина ничего.

Человек по своему опыту человека знает, что у людей бывает утро, день, вечер и ночь, что, когда одно приходит, другое уже ушло. У Фаины утро, день, вечер и ночь намазывали себя чистым сливочным маслом и слепливались, чтоб ничего никуда не уходило. Фаина сама себя ничем не намазывала, потому что и так каталась в масле. И до того Фаина каталась, что все на свете скатывалось и получался клубок. Фаина б, может, и захотела, чтоб как-то потянулось за ниточку, но не знала, где ж эта ниточка есть.

Фаина жила себе у Пилипейки, гуляла в саду, рисовала все из своей головы и чуточку из своего окна или из дырки в заборе.

В чтении Фаина дошла до того, что начала читать уже не из книг, а тоже из своей головы. Так получилось у Фаины не от хорошей жизни.

У Елизаветы были книжки толстые, но все на свете до одной буквочки про мужчин и женщин. Хоть буквочки сами по себе были русские, французские и немецкие, разницы у них не было ни с начала, ни с конца. Все про какое-то дурное. Вроде все время про то, что люди спрыгнули для спасения с парохода в воду, летят, а про себя думают, что сию минуточку тихонечко станут на воду и поскачут за цукатом. И почему ж люди решили, что если пароход им плохой, так вода будет им хорошая?

Для Фаины главная дурость в книжках была такая, что там женщины прыгали за мужчинами, а если наоборот, так получалось еще хуже.