Брет Эллис - Ниже нуля

– Да, Джулиан, дам, я просто хочу, чтобы ты сказал на что.

– Я сказал.

Мы встаем, начинаем гулять вокруг «Галерии». Улыбаясь нам, мимо проходят две девушки. Джулиан улыбается в ответ. Мы останавливаемся у какого-то магазина панк-одежды, Джулиан отыскивает пару полицейских ботинок и рассматривает их.

– Вот эти клевые, – говорит он. – Мне нравятся.

Он кладет их обратно, принимается грызть ногти. Берет ремень, черный, кожаный, разглядывает его. Я вспоминаю, как в пятом классе после школы Джулиан играл со мной в футбол и как на следующий день, на одиннадцатилетие Джулиана, мы с ним и Трентом ходили в «Волшебную гору».

– Помнишь пятый класс? – спрашиваю я. – Спортивный клуб, после школы?

– Не помню, – отвечает Джулиан.

Он берет еще один кожаный ремень, кладет обратно, и мы уходим из «Галерии».

Тем же вечером, после того как Джулиан сказал, что ему нужны деньги, попросив завезти их через два дня, я возвращаюсь домой; звонит телефон, это Рип, который спрашивает, виделся ли я с Джулианом. Я отвечаю: «Нет». Рип спрашивает, не нужно ли мне чего. Я говорю, мне надо четыре грамма. Он долгое время молчит, затем говорит:

– Шестьсот.

Я смотрю на плакат Элвиса Костелло, потом в окно, потом считаю до шестидесяти. К концу счета Рип так ничего и не произнес.

– Хорошо? – спрашиваю я.

– Хорошо, – говорит Рип. – Завтра. Может быть.

Я встаю, еду в магазин пластинок, прохожу через воротца, просматриваю стеллажи. Не нахожу ничего нового, чего бы я хотел. Беру несколько пластинок, разглядываю конверты и не успеваю оглянуться, как проходит час – на улице почти темно.

В магазин заходит Спит, я едва не подхожу к нему поздороваться, спросить о Ким, но замечаю у него на руке дорожку уколов и выхожу из магазина, не уверенный, что Спит меня вообще вспомнил бы. Подходя к машине, вижу идущих навстречу Алану, Ким и еще блондинистого рокабильщика по имени Бенджамин. Сворачивать поздно, поэтому, улыбаясь, я иду к ним, и вчетвером мы оказываемся в каком-то суси-баре в Студио-Сити.

В суси-баре в Студио-Сити Алана в основном молчит. Она все время смотрит на свою диетколу, закуривает сигареты, тушит после нескольких затяжек. Когда я спрашиваю ее о Блер, она, взглянув на меня, отвечает:

– Ты правда хочешь знать? – И мрачно улыбается: – Похоже, тебя на самом деле волнует.

Я отворачиваюсь, слегка торкнутый, беседую с этим Бенджамином, который ходит в Оуквуд. Кажется, угнали купленный ему отцом БМВ, он без остановки мелет о том, как ему повезло, что нашел новый «БМВ-320» такого же оттенка зеленого, как тот, что был. Он говорит:

– То есть я не могу поверить, что нашел ее. А ты?

– Нет. Не могу, – отвечаю я, кидая взгляд на Алану.

Ким кормит Бенджамина кусочками суси, он отхлебывает глоток сакэ, которое получил по фальшивому документу, заводит разговор о музыке.

– Новая волна. Пауэр-поп. Примитивная музыка. Все это херня. Рокабилли – это да. Я не имею в виду халявщиков типа Stray Cats , я имею в виду настоящее рокабилли. Собираюсь вот в апреле в Нью-Йорк посмотреть на рокабилльную тусовку. Хотя не уверен, что она будет там. Наверно, она будет в Балтиморе.

– Да, в Балтиморе, – соглашаюсь я.

– Я тоже люблю рокабилли, – говорит Ким, вытирая руки. – Но я все еще торчу с Psychedelic Furs , и мне нравится новая песня Human League .

Бенджамин говорит:

– Human League давно отстой. Пройдены. Кончились. Ким, да ты вообще не в курсе.

Ким пожимает плечами. Я думаю, где Димитрий и по-прежнему ли Джефф торчит с каким-то серфингистом в Малибу.

– Нет, я хочу сказать, ты правда не знаешь, – продолжает он. – Могу спорить, даже не читаешь

«Фейс». А надо бы. – Он вновь раскуривает сигарету.

– Надо.

– Почему надо? – спрашиваю я. Бенджамин смотрит на меня, проводит пальцами по своему помпадуру и произносит:

– Иначе станет скучно.

Я киваю, договариваюсь с Ким встретиться позже у нее с Блер, еду домой, потом с матерью обедать. Вернувшись домой, долго стою под холодным душем, сажусь на пол кабины, подставляя себя под напор воды.

Приехав к Ким, обнаруживаю у нее Блер с «юр-денсоновским» пакетом на голове. Когда я вхожу в комнату, она вздрагивает и, обернувшись, приглушает музыку.

– Кто это?

– Это я, – говорю я. – Клей.

Она снимает пакет, улыбается и говорит, что у нее была икота. У ног Блер большая собака, я нагибаюсь, глажу собаку по голове. Из ванной выходит Ким, затягивается от сигареты, которую курила Блер, бросает ее на пол. Она вновь прибавляет звук – какая-то песня Принса.