Юрий Асланьян - Последний побег

Снова наступила долгая пауза. Три пары офицерских глаз напряженно смотрели на рядового второго взвода, который стоял перед ними, опустив глаза в пол.

— Ты меня понял, Гараев? — громче повторил вопрос лейтенант.

— Так точно, товарищ лейтенант!

Было заметно, что легкое напряжение, возникшее в кабинете во время паузы, спало.

На следующий день он узнал, что сначала бросается картошка, а потом капуста. Правда, с небольшим промежутком. Об этом ему рассказала Елена Александровна Морозова, самая старшая из поварих, лет пятидесяти. Узнал, что высокий лейтенант — замполит по фамилии Родионов.

Вечером к Гараеву зашел Ищенко — он ходил после отбоя где хотел, на подъеме не вставал, числился в отделении управления, хэбэ имел беленькое, чистенькое. Сел на табурет, откинулся спиной на подоконник. На светлой коже его небольшого лица сияли веснушки. Он закинул ногу на ногу, улыбнулся.

— На вышке, говоришь, стоял… А кажется, будто из кухни не вылазил…

— Вынудили командиры, заставили спуститься на землю, сделали начальником.

— Да, тебе уже двадцать лет, а ты только-только начинаешь карьеру! — заметил Сан Саныч и взял со стола книгу Тургенева, прочитал название, открыл — закрыл.

— У меня еще все впереди, сейчас подготовлюсь, поступлю в университет, стану директором ресторана.

— Это на каком факультете готовят таких директоров?

— На экономическом…

— А я у мамы один — она в республиканском министерстве работает, денег на университет нет.

— А зачем деньги, если есть знания?

— Ну, ты даешь, совсем темный — надо десять тысяч рублей заплатить, чтобы поступить… Ташкент, бля, город хлебный! Басмачи, карагачи…

— Ври, да знай меру…

— А ты ничего не платил за то, чтобы стать заведующим столовой?

— Ничего, — тут же ответил Гараев.

Ищенко повел подбородком туда-сюда, усмехнулся.

— А твой предшественник подарил командиру роты бухарский халат, чтобы было в чем в белую баню ходить…

Григорий молчал. Он слышал про эти дела, но не очень верил в них. Ищенко врать не было смысла.

На следующий день Гараев пришел на конюшню, нашел конюха. Им оказался достаточно молодой зэк, но с уже пепельной кожей, не очень высокого роста, хорошо, сильно, аккуратно сложенный, но пропахший режимом насквозь, как потник — лошадью.

Слава показал ему, как надо запрягать лошадь в сани. Как надевать упряжь, удила, уздечку, шлею, подпругу, вожжи, хо — мут, вставлять оглобли в дугу и затягивать их. Вскоре Гараев научился не бояться лошади.

Конюх между делом небрежно расспрашивал его о службе, о том, где служил, как там отцы-командиры и сколько осталось до дембеля. Григорий отвечал осторожно, не касаясь караульных и других специальных тайн службы, но не очень скрывал человеческие проблемы казармы. В этом он считал себя человеком вольным и никому не военнообязанным.

Конюх угощал его щедро — черным чаем, печеньем, сгущенным молоком. «С чего бы это?» — замечал про себя Григорий и еще более строго следил за своим поведением и словами. Несколько дней он ждал, что Слава начнет у него чего-нибудь просить, но не дождался. Конюх сам предлагал ему продукты и другую помощь. Беседовал с ним, солдатом, спокойно, тихо, с небольшой усмешечкой выслушивая некоторые ответы. А потом рассказал, как столичные карманники чистят москвичей от лишних денег.

— Бывало, едешь в автобусе и вдруг видишь в окно, что по тротуару идет какой-нибудь одинокий мужик. Ты бросаешься к окну, да — открываешь левой рукой, при этом слегка трогаешь сидящего около него фраера, случайно задеваешь локтем и оттопыриваешь левый борт пиджака, кричишь: «Вовчик, Вовчик, это я, Мишка! Я буду ждать тебя на следующей остановке!». Ну, мужик оглядывается, смотрит вокруг, а ты в это время правой рукой, пропустив ее под мышкой левой, достаешь из внутреннего кармана пассажира кожаное портмоне и быстро начинаешь проталкиваться к выходу, чтобы успеть спрыгнуть на остановке.

— Не жалко пассажира было?

— А он меня жалел, когда я в бараке голодал? — сухо улыбнулся Слава. — Да и выбирал я жертву, чтоб не совсем бедная была. Если женщина, то чтобы в шубе. А у шубы, понятно, карманы глубокие, но шелковые, двумя пальчиками потянешь на себя — и вытянешь карманчик вместе с кошельком так, что эта корова ничего не услышит. А чемоданчики? Сумочки! У нас были специальные приспособления, вроде плоскогубцев, но когда сжимаешь, то концы расходятся в разные стороны. Сунешь кончики в колечко у ручки, раз — и разошлось колечко, сунешь во второе, и все — клиент остается с одной ручкой в руке, толпа напирает, и тот не чувствует, что чемоданчика-то уже нет…