Илья Штемлер - Коммерсанты

В одну из таких зябких ночей во дворе появился Чингиз Джасоев.

Он шел на манящее мерцание костра, высоко задирая ноги, чтобы не задеть чью-нибудь взлохмаченную голову, что выпирала из картонного ящика — ночлежного приюта невольного бомжа.

Как раз сегодня прошел слух, что прибыл состав с партией мотоциклов, и табор был возбужден. Днем подтянули тылы, провели бойкую перекличку. Брань, что обычно сопровождала перекличку, к ночи утихла. Табор затаился в ожидании боевого утра. В такие часы нельзя поддаваться дреме или отвлекаться на болтовню. Люди цепко следили друг за другом, ожидая от ближнего какого-нибудь подвоха. Сколько раз бывало, человек числится в середине списка, даже в конце, а глядишь, он уже за дверьми магазина, у кассы отсчитывает деньги, сукин сын. За подобное повесить мало. Нужен глаз да глаз…

Поэтому появление Чингиза в эту напряженную ночь не осталось не замеченным активистами. Тем более парень с явно кавказским говорком. А такие в игольное ушко влезут. Но Чингиз не стал пристраиваться к глухим заветным дверям магазина, а с видом человека, не очень озабоченного мотоспортом, сел в стороне на перевернутый ящик. Вскоре о нем забыли. Идея появилась у Чингиза сегодня, во время брокерской тусовки на проспекте Художников. Возникнув внезапно, она требовала немедленной реализации, такая была натура у студента-вечерника финансового института.

Костер принял несколько досок, взметнув горсть лукавых искр, ярче осветив сидящих вокруг людей. По типу лица они были людьми южными, из хлопковых и виноградных краев; привычные к теплу, они тянулись к костру активней. Но южане Чингиза не интересовали. Чингиз интересовался лесом хвойных и лиственных пород, обрезной доской, древесно-волокнистой плитой, балансом и прочим стройматериалом. Поэтому Чингиз рассчитывал на другой тип людей — северных, светловолосых, с упрямым желанием выпить, что таилось в глубине сурово прищуренных глаз. Они кучковались поодаль от костра, помалкивали, плетя в головах тугую путаную мысль о том, как бы завтра не остаться в дураках. Слишком уж ретивы южане да деньгами богаты, могут подкупить и десятника, что уводит со двора в магазин очередную группу покупателей, и милиционера, следящего, чтобы по пути в группу не затесался какой-нибудь прыткий заяц. Лесной строительный материал, который зримо виделся Чингизу за спинами северных молчунов, был еще днем предложен Чингизом какому-то посреднику под хорошие комиссионные на брокерской сходке. И тот, посредник, в свою очередь уже запродал товар другому брокеру за неплохие проценты. Товара еще не было в природе, вернее, он где-то и был, рос себе на далекой делянке, не зная о том, что уже под корень запродан и перепродан… в виде фантома, воздуха, под «честное брокерское слово». Первым объявил, что у него есть лес, Чингиз, запустил мяч в игру. Теперь надо раздобыть этот лес, или сделка, состоящая из длинной цепочки посредников, провалится… Чингиз торговал воздухом уже месяц, не заработав ни копейки. Нормальному человеку это трудно понять — зачем тратить время на пустопорожний треп…

Чингиз хорошо запомнил день, когда впервые попал на брокерский сходняк.

Накануне этого события произошла драка в ресторане «Метрополь». Схватились двое. Схватились из-за какой-то фифы. То ли они были из одной компании, то ли просто знакомы, только драка была скучная, никто более в драку не вмешивался и разнимать не пытался, а так, наблюдали со своих мест, точно нудное кино, без всякого любопытства. Молодые люди тузили друг друга неумело, осторожно пихаясь, пачкая рубахи, растягивая галстуки, тыча кулаками воздух, словно опасаясь причинить боль и получить сдачу. Некрасиво дрались, лениво. Даже ругань их звучала как-то по-старушечьи, шепеляво, без азарта. А фифа с длинным лошадиным лицом и цирковой челкой стояла в стороне и похабно хохотала, тыкая худым пальчиком то в одного полусонного гладиатора, то во второго, красуясь перед осоловевшей компанией ореолом дамы, из-за которой устроили свару мужики. В дверях появился метрдотель, оглядел несерьезных драчунов и предупредил, что вызовет милицию.

Молодые люди с явным облегчением разошлись и хотели было вернуться к столу. Но фифа не унималась, что-то вереща в красное ухо одного из драчунов. Молодой человек тяжело вздыхал и затравленно оглядывался. Второй огорченно разглядывал себя и бормотал о каких-то деньгах. Фифа все не унималась, визгливая и полупьяная…