Винцент Шикула - Мастера. Герань. Вильма

— Ты их вроде бы возлюбил!

— Я о тебе могу то же сказать! Только не в нас с тобой дело, это тебе не какая-нибудь авантюра, за которой маячит шинок или табачная лавка.

— Послушай, зачем ты мне все это говоришь? — Киринович пытливо уставился на мастера. — Уж не думаешь ли, что…

— Я ничего не думаю, — мастер покачал головой, — вон, — он указал на оструганные балки, — о твоем сарае радею.

— О моем сарае? О нем радеть нечего. Его уже давно надо было закончить.

— Закончим. Видишь, перевязку начали. Готовь магарыч.

— Гульдан, а теперь шутки в сторону! Приходите в воскресенье после обеда в имение! Будет разговор! Надо обо всем потолковать!

Мастер с минуту раздумывал, потом сказал, что не придет, а Имро обещал.

В воскресенье пополудни в имение сошлось много народу. Собрание должно было быть тайным и происходить в канцелярии управляющего, но вышло иначе — народу собралось больше, чем полагали сначала. В канцелярии все просто бы не уместились.

На своих людей Киринович не рассчитывал. Ему и в голову не приходило, что на собрание явятся батраки. Из них он выбрал одного кузнеца Онофрея, а потом приглянулся ему еще и Ранинец. Ранинца он считал человеком надежным, степенным; в работе был совестлив, никогда не воровал, если в чем когда и нуждался, всегда договаривался с управителем и так, по-хорошему, достигал своего. И еще было у него одно ценное качество: умел держать язык за зубами, даже когда напивался. Онофрей — дело другое. Толковый мастеровой был, но больше, чем умелость, Киринович ценил в нем злость и вспыльчивость, так и бьющую из глаз. Киринович ладил с Онофреем, но желчных глаз его всегда побаивался. Понимал, что кузнец — бузотер, не ведающий в гневе границ. Время лихое, ненадежное, кто знает, что сулит завтрашний день? Киринович полагал разумным и выгодным привлечь такого негодяя и буяна на свою сторону — не то Онофрей мог бы оказаться и против него. Правда, на самом деле кузнец не был таким уж неистовым и опасным, каким казался. Бывало, рассвирепеет из-за сущей безделицы, но укротить его не стоило и труда. Достаточно было улыбнуться, ласковое слово сказать — и опять полный порядок. А батраки вообще его не боялись. Зато знали, что управитель его опасается, и были этим очень довольны.

Киринович собирался позвать и Габчо, отца Доминко, но вскоре мысль эту выкинул из головы. Решил — Габчо такой же негодяй и проходимец, как и Онофрей, а уж двоих негодяев вместе сводить не годится — глядишь, еще и сойдутся на какой-нибудь подлости и натворят ужасных неприятностей управителю. Где Вельзевул, к чему туда тащить и Люцифера? Останется Габчо в стороне — будет надежное равновесие. А вздумай он бузотерить, так именно Онофрей и найдет на него управу.

Но получилось не так, как замышлял Киринович. Он полагался прежде всего на людей наезжих, считал, что все они будут по крайней мере на должном уровне, с понятиями о конспирации, но, к сожалению, он ошибся.

Раньше всех заявился Штефкин отец, которого никто не звал. Это было первое разочарование, весьма неприятная и досадная неожиданность.

— Что тут затевается? — допытывался тесть, и по нему было видно, что он недоволен и как бы даже сердится, что ему пришлось сюда заявиться. — Слыхал я, здесь должно быть какое-то собрание и ты его организуешь.

— Какое собрание?! — Кириновичу хотелось тестя поскорее выдворить — он опасался, что нагрянут приглашенные и услышат разговор, который может уронить его в их глазах. — Я просто позвал кое-кого из друзей. Воскресный день, хочется поболтать, сыграть в марьяж.

— Так ты их ради марьяжа позвал! Уборка в разгаре, а у тебя есть время для марьяжа и болтовни!

— Ха! Уборка в разгаре! — надулся Киринович. — Она и у меня в разгаре. Вчера начали косить яровой ячмень, а на будущей неделе примемся за рожь.

— Послушайте, — вмешалась в разговор Штефка. — Да не ругайтесь же вы! Хоть в воскресенье, пожалуйста, не ругайтесь. Я собралась в Церовую, а вы тут ругаетесь. Коли ругаться сюда пришли, тата, так лучше уходите!

Конечно, Штефка все это сейчас придумала: она и сама поняла, что отец пришел не ко времени. Она вовсе не собиралась в Церовую. Знала, что в имение приедут гости, Йожко ее заранее об этом предупредил. Даже объяснил, зачем приедут и почему, но для нее это было не так уж и важно. Главное — приедут люди, и дом их хоть капельку оживится! Она обрадовалась и приходу отца — он давно не был у них, и Штефка поначалу надеялась, что он пришел помириться с Йожо и что посторонние будут этому только содействовать. Но сейчас она поняла, что это пустая затея, и потому старалась отца поскорее выпроводить.