Юго Вебер - Герань мистера Кавендиша [СИ]

В который раз я беру в руку перо, чтобы написать свою историю? Столько книг об интересных судьбах уже написано, столько историй рассказано, что я даже не знаю, с чего начать, чтобы не быть банальной. Я могла бы промолчать, оставить эту историю для своих детей и внуков, чтобы рассказывать им на каждом празднике о том, с чего начиналась наша семья. Но я не могу — события, происходившие со мной, настолько неожиданны и необычны, что о них нужно написать книгу.

Шел 1990 год, когда я родилась в самой обычной рабочей семье в небольшом богом забытом городке на востоке безымянной страны. Я не хочу связывать свою историю ни с политикой, ни с какими-то историческими событиями, чтобы не вызывать ненужных споров и не давать предлога для анализа моей жизни сквозь их призму. Своим появлением я обязана матери и отцу-иностранцу. История моего отца очень интересная, но о том, как он попал в нашу страну и как познакомился с мамой, я, пожалуй, не буду рассказывать, потому что это история обо мне и моей жизни. Мама была из обычной рабочей семьи, трудилась всю жизнь не покладая рук, поэтому и умерла, когда мне было всего семь месяцев от роду: подхватила воспаление легких на работе и очень быстро сгорела, оставив после себя растерянного и не готового к самостоятельной жизни вдовца и троих маленьких детей. Отец, иностранец, беженец, остался с тремя детьми на руках: самая старшая, восьми лет Мария, средний брат пяти лет Алексей и я, семимесячная Анна. Что сказать, время тогда было тяжелое, очень много бедных и уставших от жизни людей скитались по стране в поисках работы. Мир потихоньку сходил с ума, разрушая поселки, города и целые страны. Сотни и тысячи людей, лишенные крова и семьи скитались по планете в поисках работы и пропитания. Вот и мой отец оказался одним из таких людей, перешедших границу в поисках работы. Встретившись с моей матерью совершенно случайно, он нашел то, что искал — за восемь лет жизни с ней он обзавелся настоящим домом, женой и детьми. И тут нагрянула новая беда! Мне потом рассказывали, что отец очень долго размышлял, как быть и что делать с тремя детьми, но все-таки решился, заплатил какой-то знакомой женщине и она отнесла меня, закутанную в теплое одеяло, спящую и ничего не подозревающую, в детский приют. Собрав свои пожитки и двоих детей, он навсегда ушел из нашего поселка и из моей жизни. Думая о его поступке сейчас, я понимаю, что он мог просто бросить меня где-то в лесу, оставить умирать в чаще или утопить в реке — в то время часто происходило подобное. Но он не сделал этого, решив тем самым мою судьбу. И я осталась жить.

Первые годы жизни в сиротском приюте напрочь стерты из моей памяти. Это и не странно — что может запомнить годовалый малыш? Там, среди других таких же брошенных детей, я росла как трава — никому не нужна, сама по себе. Никто не менял нам подгузники (у нас их и не было), не кормил нас детскими смесями. Мы рано учились делать все сами. Разве кто-нибудь прижмет к груди, успокоит, когда ночью приснится плохой сон? Разве любящее материнское сердце переживало за меня, когда я лежала в бреду? Чьи теплые руки гладили мои длинные косы, когда хотелось тепла и любви? Может быть поэтому брошенные дети всегда ищут тепла и льнут к добрым людям? Такие дети всегда распознают доброе сердце в любом незнакомце. Разве не печально увидеть трехлетнего малыша, выходящего из чащи суровым зимним утром и несущего в руках огромную охапку хвороста? Как взрослый…

Здесь, в приюте, я прожила до восьми лет. Я помню, как мы жили в каком-то низком и темном бараке. Здесь в одной комнатке стояло около десятка детских кроваток, угольная печь и миска для воды, в которой мы умывались. Все было бедно и очень серо. На стенах не было обоев, на полу не было ковра. На зиму окна забивались пленкой, чтобы было хоть немного теплее. Мы носили одни и те же платья и ботинки из года в год, передавая их младшим по мере вырастания из них и получая такие же поношенные вещи от старших. Ухаживающие за нами женщины были измотаны тяжелой работой и полу-голодом, их серые лица не вызывали у меня приятных чувств и ни к кому из них не хотелось протянуть руки и сказать «мама»!

Нас кое-как учили посещающие приют волонтеры. Каждый раз, когда к нам в барак заявлялись чистые, опрятно одетые и приятно пахнущие студенты городского университета, мы собирались вокруг них кучкой беспризорников и буквально заглядывали им в рот, восхищаясь их красотой и умом! Они научили меня считать, читать и писать. Мне очень нравились наши уроки, особенно когда задавали придумать историю на ту или иную тему. Я умело выдумывала истории и с радостью рассказывала их на уроке, а потом повторяла на бис перед сном, когда все дети уже лежали в своих кроватях, полуголодные и озябшие.