Ольга Гладышева - Оползень

Кроме бильярда, виста и лото, Василий поигрывал иногда еще и в шахматы; ему нравилось их многообразие ходов, столь же прихотливое, как сплетение случайностей судьбы. Стройненькая пешка в белой шапочке с ушками оказалась, похоже, в слабой позиции, вполне возможно, что в окончательно проигранной. И Василий с любопытством несколько паучьего оттенка ожидал, чем позиция разрешится. Это скрашивало скуку его служебных обязанностей. Он немного жалел девушку, даже как бы сочувствовал ей, но роковые законы игры он считал превыше таких простых человеческих проявлений. За годы скитаний много повидал он подобных историй: Акулина — разлюли-малина; разница только в подробностях.

Всякий раз, когда гаврилка (как прозывались у них официанты) бегал мимо него с подносом в номера, Василий подмигивал ему. Вспотевший, довольный пьяным вечером гаврилка опускал глаза, едва заметно, краешком, позволяя себе улыбнуться. После этого красивое лицо Василия долго нервно приплясывало.

В ее номер окнами на север солнце совсем не заходило. Третий день Кася смотрела сверху, как ражий дворник в красной рубахе не переставая колол дрова. Пар валил у него от спины, из волосатого перекошенного рта. Поленьями был закидан весь двор.

Что предпринять дальше, Кася не могла придумать. Осунувшись лицом, с потрескавшимися губами она сидела на ручке кресла и думала, что так, наверное, чувствует себя выпотрошенная рыба. Уже и глаза у нее остекленели, и внутренности выброшены в мусорное ведро, а обожженные жабры все еще хватают смертельный воздух.

Постанывали под колуном промороженные чурбаки, ухал дворник, стучали поленья, отлетая в разные стороны.

Где-то били каждую четверть часы.

Раскаты гульбы в богатом номере наискось по коридору стихли. Прекратились беготня, топотанье и песни, мужские голоса, осторожное торканье в дверь, как бы невзначай, по ошибке, и мучительные запахи долгого разнообразного ужина.

Странную пустоту в голове испытывала Кася, и спать хотелось так, что щипало глаза. На кресле валялся забытый прежним постояльцем иллюстрированный журнал без обложки. Скосив глаза, она узнала, что в Крыму идет распродажа земельных участков, что лепешки Вальда помогают от простуды, а свечи Пеля от геморроя… Неужели где-то еще существует жизнь? Кто-то рождается, кто-то болен, кто-то любим, а другой вдруг получил наследство? Она одна замурована тут навеки… Кася перелистнула страницу: «Интересные подробности боевой жизни нашего Верховного Вождя в Царской Ставке». Может быть, отправиться на фронт сестрой милосердия? Она будет спасать и выхаживать раненых, и ее наконец заметит Верховный Вождь, и вдруг что-нибудь случится такое, что не допустит ее умереть от отчаяния и одиночества в этом мире…

«Русский Царь живет в небольшом двухэтажном доме. Лично для Себя Он занимает собственно только две комнаты во втором этаже. В одной комнате помещается Царский кабинет, в другой спальня… Слуг у Государя немного: камердинер, несколько лакеев и скороход… Жизнь идет в Ставке крайне простая, трудовая. Работа идет с утра до вечера. Никаких удовольствий и развлечений.

Обыкновенный порядок дня Верховного Главнокомандующего такой: утром, в десять часов выходит Государь из Своего дома к штабу, который недалеко, рядом с Царским домом. Государь идет легкой и ровной походкой, в защитной рубашке, перетянутой ременным поясом, и в высоких сапогах… В штабе Его Величество рассматривает донесения, поступившие за ночь с громадного фронта русской армии. Государь выслушивает доклады и объяснения начальника штаба. Началь…» — дальше листок был оторван, и Кася не смогла узнать, что предпринимает Верховный Вождь, выслушав доклады и объяснения. И служить медсестрой почему-то расхотелось.

В дверь решительно постучали. Это уже не похоже на ночные шуточки. Она сразу поняла — хозяин, и вскочила с кресла.

Голова кружилась, и воздух тоненько позванивал вокруг голодной Каси.

— Подите прочь! — звонко от обиды и безысходности сказала она. — Нет у меня денег!

— А ведь так можно и на съезжую, барышня?..

Он говорил, вроде бы и не всерьез, мягко, наглые глаза смеялись. На что эти глаза намекают?..

Он стоял перед ней, засунув руки в карманы, молодой, с припухшими подглазьями, русой бородкой на круглом лице, разглядывал Касю без угрозы, как бы уже что-то решив про себя. Она заметалась взглядом по углам комнаты, обегая его. Что же сказать-то ему?

В коридоре мимо ее отворенной двери половой летел с самоваром, обвешанным свежими, наверное, теплыми кренделями. Какой-то высокий господин заспанного и тем не менее, красивого вида остановил его, отломил крендель, в то же время с откровенным любопытством прислушиваясь к тому, что у них тут происходит.