Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 2

Спектакль начинается так: Гамлет (Это, значит, я, который играю роль Гамлета) в чёрном костюме — Гамлет, он в отличие от других всех участников этого спектакля, долго помнит об отце и поэтому носит траур довольно долго и весь спектакль траур этот не снимает. Я одет в чёрное, все остальные — немножечко посветлее, но так как всё-таки — Дания — тюрьма, и в общем там мрачно, погода плохая, всё на исходе дня и ночи, такой серый свет, и один Гамлет как чёрная фигура. И вот перед началом спектакля я сижу сзади у стены и играю на гитаре. Играю всякие всевозможные песни. И когда входят в зрительный зал люди, рассаживаются, гаснет свет, выходят актёры нашего театра (у нас же всегда, вы знаете, перед каждым спектаклем, есть такой ввод в спектакль: вы не приходите, и сразу начинается, а или действие в фойе, или ещё что-то), у них чёрные повязки. Они готовятся сейчас играть трагедию «Гамлет». Они одевают чёрные повязки, королевский траур. Впереди могила, могильщики закапывают туда черепа, приготавливают реквизит, потом все расходятся по своим местам, потом, значит, я выхожу вперёд с гитарой и пою на стихи Пастернака, прекрасные стихи, пою такой зонг, музыку для которого я сделал от себя лично, а потом это дело кончается, и начинается «Гамлет». Вот этот зонг, называется «Гамлет», на стихи Пастернака я написал музыку, я вам сейчас покажу. (Поёт: «Гул затих, я вышел на подмостки…»).

Вот, а потом занавес из одного конца сцены в другой (у нас движущийся занавес в спектакле, сделанный из шерсти, который ходит во всех направлениях и работает как судьба или как просто театральный занавес, как стена, как портьера, он двигается, крутится, сметает людей в могилу, сбрасывает их, сбивает), этот занавес идёт до конца сцены под такой траурный реквием, и начинается собственно трагедия «Гамлет».

Теперь, я прекрасно понимаю, чего вы от меня ждёте, постараюсь не обмануть ваших ожиданий и спеть вам несколько песен. Я покажу несколько песен. Всегда, вы знаете, я начинаю с военных песен, такая у меня традиция. Пишу я много военных песен, и даже получаю письма от всяких людей, которые прошли войну, которые пишут мне: «Не тот ли вы самый Владимир Высоцкий, с которым мы под Оршей были» и так далее… Или: «А помнишь, как у тебя была переломана рука и как мы там…» Я не помню. Дело в том, что мне было тогда всего четыре года, когда началась война, даже три, но мне очень приятно, что люди думают, что это мог написать человек, который прошёл войну. Все спрашивают, откуда это. Все мы, вы знаете, воспитаны на военном материале, у меня семья военная, я всегда, это я всегда рассказывал, и поэтому так много военных песен. А потом ещё, во время таких громадных потрясений, особенно во время войны, необыкновенно ярко раскрываются характеры. И интереснее писать о людях в подвиге, в риске, чем писать просто так. Я сделаю теперь другое, но с большим удовольствием первое. Послушайте, пожалуйста, песню, которая называется «Разведка боем». Эта песня, вы её, по-моему, не слышали, это такая операция была во время войны, что, в основном, добровольцы выходили за передние линии наших окопов, занимали какой-то рубеж и открывали огонь. Немцы в ответ обнаруживали свои огневые точки, а потом их подавляла наша артиллерия. Это было довольно опасно и очень часто кончалось смертью.

Тем, кто пишут записки, я вам так отвечу на этот вопрос: песен много, их около трёхсот, все, конечно, не перепоёшь. Я сегодня стараюсь петь более-менее новые песни, которых большинство из вас не слышали. А вы меня просите петь песни, которые вы слышали. Какой же смысл, лучше новые, правда?

Поэтому я вам спою такую шуточную песню, которая называется «Песенка о слухах». Вы знаете, в газетах статьи в последнее время, что это очень нам здоровье сокращает, жизнь. И те, кто их распространяет, и те, о ком их распространяют, я сам довольно сильно пострадал от этого дела, ну и, совершенно естественно, не мог пройти мимо этой темы и написал такую шуточную песню. Чем я могу с этим бороться? Только песней! Только песней, творчеством своим, больше ничем… (В.В, исполняет песню «Слухи», см. т. I)

Я очень люблю, когда люди откинутся, отдыхают, а я перед ними вкалываю. Иногда начинают спрашивать, какая разница, почему всё-таки эстрадная песня, большой оркестр? Но я всё равно предпочитаю вот это — эту свободу, раскованность и дружественность.

Здесь есть настрой во всех этих песнях, я надеюсь, что вам это нужно, что вы это хотите слушать. А не просто, как выходит в эстрадном концерте человек, которого вы, может быть, и на дух не переносите, а он всё равно перед вами тут. Я сразу почувствую, когда хватит и уйду, а они не могут, потому что им свет глаза слепит, может весь зал уйти, а они всё равно будут петь.